утро, приносящее надежды и стремления, сменяется вечером, дающим неадекватную усталость и какой-то металлический привкус на языке, чуть безысходный, неострый, тянущийся как тупая ноющая боль где-то за затылком.
тасую образы. меряю. меряюсь.
нежелание уменьшается, но все равно пока не доходит до той критической массы, в которой оно было бы меньше желания.
последнее стимулируется наугад вытащенными из колоды образами. жадно вчитываюсь в их описания, данные мною и кем-то чужим, непричастным и даже не подозревающем о важности этих вот подобранных сочных и значимых слов. пробую их на вкус, рассматриваю, вслушиваясь в ритмику, всматриваясь в форму.
день - сладковатые звуки Монте-Карло, сейчас - тишина. черные стрелки электронных часов бегут совершенно бесшумно. нравятся часы в Заре, в них счет времени как будто бы недискретен. завораживает)
было было не было
в колоду затесались чужие карты, сортирую, чищу. это сложно - они все прикидываются моими.
и Кафка серьезен и прав, а больше главы Веллера в день начинает вызывать легкие приступы отвращение к человеку как виду
с уходом в единственную частность по имени я