Я не верил, что это возможно. Мне и в голову не приходило, что ТАК можно снять фильм.
Буквально с титров, еще до начала фильма возникает какое-то щемящее чувство пустоты.
Тянет что-то, наматывая дущу на локоть, как пряжу.
А потом и вовсе преступают к вскрытию без анестезии.
Ладно бы плоть терзали. Нет, тут глубже все.
Техничнее.
Я не кино смотрел, нет, я смотрел РЕАЛЬНУЮ ЖИЗНЬ РЕАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ, наблюдал за ней из безопастного теплого убежища.
Но холод проник все-равно, забился внутрь меня, сжался комком где-то в глубине самого глубокого "я" и завыл, жалобно и тихо так.
Я смотрел на темный экран, когда действия происходили ночью и понимал, что это ТАК И ЕСТЬ.
И когда сквозь туман практически не видно было героев я ЗНАЛ - ДА, ЭТО ПРАВДА.
Мне столько раз невыносимо хотелось оказаться там, просто быть там.
Фильм снят в каких-то блеклых тонах пожухлой травы.
И только огонь яркий.
Да несколько крупных планов лиц главных героев.
Мальчик, который за весь фильм проронил едва пару фраз в конце фильма идет в костер.
Какой тут Достоевский с его слезинкой, которой нельзя заплатить за счастье?
Не к чему гуманизм если речь идет о героизме самопожертвования. Самосожжения.
Искупления.
Высшей любви, что не выносит слов.
А потом пришло чудо.
И я остался сидеть, вжатый в кресло в кинозале неимоверной мощью человеческого духа.
Я был потрясен.
И я даже не смог заплакать