III.
В один тихий воскресный зимний день, когда дни укорачивались уже лениво и весьма неохотно, подступая к краю, они оба сидели в зеленой комнате, закутавшись в пушистые изумрудные пледы с одуванчиковой вышивкой, и расслабленно читали. Анни - «Учение о Граде Божьем» Фомы Аквинского, ибо весьма увлеклась философией и выбирала произведения знаменитых мыслителей прошлого в качестве чтения на досуге, Ричард, в виде исключения из своих научных журналов, листал какой-то исторический роман. Рано утром они ходили в лес на лыжах и сейчас, уставшие и довольные, наслаждались тишиной и уютом, уткнувшись в книги. Хоть на улице было еще достаточно светло, но торшер уже был включен и загадочно изучал сероватую панораму зимнего дня из своего угла.
Внезапно Ричард тихо рассмеялся и с глухим стуком закрыл книгу. Анни подняла голову от страниц и вопросительно посмотрела на него.
- Знаешь, наверное, я ужасно слабовольный человек, - проговорил он с мечтательной улыбкой, смотря на нее своими непроницаемо-яркими глазами. – Сколько лет живу в этом доме, и ни разу не смог противиться его желаниям. Да и никто не мог… Я тебе ни разу не рассказывал легенду об этих стенах?
- Нет, - Анни тоже улыбнулась и беспечно отложила книгу в сторону, поудобнее забралась на кресло, по детской привычке подтянув колени к груди, приготовившись слушать. В конце концов, сегодня же выходной. К тому же когда Ричард рассказывал какие-то истории, это было очень необычно. В такие редкие моменты он становился непривычно расслабленным, голос звучал плавно и как-то застенчиво, что было чрезвычайно умилительно.
- А вот… есть целая история… Говорят, и в правду случилась с моей далекой-далекой прабабкой. Ее семья в ту пору жила весьма бедно, да-да, как и положено начинаться всем сказкам, где речь идет либо об особах королевской крови либо о сущих бедняках, вот и моя сказка не исключение. Ты ведь любишь сказки, Анюта?
- Ты говорил, что это легенда, - фыркнула она в ответ.
- И то верно. А впрочем, какая разница… Ну так, вот, представь себе те далекие-предалекие времена, когда моя пра-пра-пра и еще не упомню сколько раз прабабка была маленькой девочкой с соломенными косичками, нянчилась с меньшими братишками, продавала спички на перекрестке и носила деревянные башмаки, а впрочем, летом скорее бегала просто босиком. Была она весьма и весьма хорошей девочкой с добрым сердцем, эдаким голубоглазым ангелочком в драном платьице. И один раз, на Рождество, с ней случилось чудо. Ты веришь в рождественские чудеса, Анни?
- Верю, - тихо прошептала она. Откуда он мог знать, как много своих надежд и мечтаний связывала с этим по-детски наивным и неизменно веселым праздником, как жестоко разочаровывалась… И все равно продолжала верить. Что как-нибудь в Рождество с ней случится чудо. Самое настоящее. Такое, о котором можно будет рассказывать сказки даже ее праправнукам…
- А я даже и не знаю, верить или нет. Хотя куда уж тут не верить, раз это семейная история… А дело было так. Наступил Сочельник… Представь себе: тихий, снежно-синий вечер, когда свет в окнах такой сладко-апельсиновый, а снежинки, пушистые и большие, будто бабочки, тихо падают с неба, беззвучно опускаясь на красную черепицу крыш, на черные треуголки фонарей, на надменно-блестящие водосточные и усердно пыхтящие закопченные печные и каминные трубы, на шапки и вороты запоздавших прохожих…
Вот в такой вечер в бедный домишко, где тогда она жила, постучался незнакомец. В поздний час, когда на скатерть только поставили чистые тарелки, разложили все вилки и ложки и поставили пудинг. Когда ребятня закончила наряжать маленькое деревце у камина и с нетерпением ждала подарков. Когда даже мать и отец в нетерпении переглядываются друг с другом, не решаясь начать первыми. Вот в такой час в их доме раздался тихий, но уверенный стук. Когда они открыли дверь, то вместе со свежим морозным воздухом в дом зашел высокий незнакомец в потрепанной куртке и шляпе с широкими полями. Он попросился переночевать, и, конечно, ему не отказали. Он сел, греясь у камина, и смотрел, как они дарили друг другу подарки, и тихая улыбка освещала его лицо каждый раз, когда кому-то вручали маленький гостинец, будто это было и ему тоже. Когда все поздравления были сказаны, а сюрпризы вручены, он поднялся, низко поклонился и произнес.
«Спасибо вам за гостеприимство, добрые люди. В такой день, как Сочельник, ваши сердце светятся радостью и милостью, разрешите и мне немного порадоваться». С этими словами он начал доставать из-за пазухи подарки каждому в семье. Это были небольшие вещицы, но исполнены с поразительной аккуратностью и изяществом. Матери он вручил круглую брошь с причудливым узором из зеленого и синего стекла, отцу – вишневую трубку, маленьким близняшкам – деревянных кошку и собаку, расписанных яркими красками, старшему брату – маленький, но очень удобной ножичек с костяной ручкой.
«Осталась только ты, красавица», - проговорил он, глядя на прабабушку. – «Что же мне тебе подарить? Хмм, пожалуй, есть одна вещица, особенная…»
И протянул маленькой прабабушке чудесный подарок – фарфоровую игрушку. Это был маленький хорошенький домик, почти как настоящий, только умещавшийся на ладони взрослого мужчины. На стенах голубой эмалью были нарисованы окна с аккуратными занавесками и стоящие на подоконниках цветы, а красной – черепичная крыша, к закопченной трубе прижимался черный с яркими золотыми глазами кот.
«Вот, береги его», - шепнул незнакомец, глядя, как девочка с восторгом разглядывает его подарок. – «Это не простая игрушка, а волшебная. Конечно, если ты захочешь…»
«Конечно, хочу!» - воскликнула сейчас же она.
«Вот как», - незнакомец усмехнулся. – «Тогда знай, что он принесет тебе уют и покой. На свой манер, разумеется. Мастер, сделавший его, был весьма умелым, но он не был всемогущим. Так что не удивляйся, если тебе больно щелкнут по носу, когда ты задерешь его слишком высоко…»
«Не говорите так о нашей дочери», - вмешалась мать, любовавшаяся новой брошкой на своей серой шали. – «Она очень скромная и хорошая девочка».
«Вот и славно», - и он улыбнулся тепло-тепло, - «тогда тебе мой подарок принесет счастье…»
Он просидел с ними целую ночь, рассказывая странные и завораживающие истории про дерзких и отчаянных капитанов, которые схватывались грудь на грудь с самой свирепой бурей и выходили победителями и привозили красивые жемчужины и кораллы своим невестам, про мечтательных музыкантов и поэтов с пустыми карманами и веселой душой, пишущих музыку, под которую ноги сами просятся в пляс, и нежные стихи, воспевающие красоту любимой девушки… А собака грелась у его ног, и старая сердитая кошка беззаботно дремала на его коленях, мурлыча будто котенок. И мать, и отец сидели вместе с детьми и жадно слушали каждое слово, слетающее с губ незнакомца.
А когда в окно забрезжил светло-серый рассветный луч, он поднялся, взял свою шляпу, накинул куртку, поклонился, сказал «До свиданья!» и вышел. И след его пропал. Ничто не тревожило выпавший за ночь снег за порогом – только птичьи крестики виднелись тут и там.
Ричард умолк, глядя куда-то в потолок, задумчиво закатив глаза…
- Красивая сказка, - улыбнулась Анни. – Я и не подозревала, что ты умеешь рассказывать такие чудесные истории.
- Я тоже, - серьезно ответил Ричард. – Это была первая. Но это не совсем сказка. Девочка выросла, вышла замуж, родила детей, благополучно дождалась внуков, но все это время она хранила свой подарок, помня о чуде... И уже на старости лет, когда дом, в котором находилась ее комната, собрались сносить, одна из ее внучек пригласила ее переехать в свой новый дом. Сюда… Говорят, когда пожилая женщина переступила порог этого дома, то от удивления и восхищения выронила свою сумку из рук… И ее талисман, фарфоровый домик, подаренный в далеком детстве на Рождество странным незнакомцем, разбился… Говорят, что его дух остался в этих стенах. От этого-то и идет поверье, что дом теперь живет своей жизнью… Поэтому и то ужасное количество различных статуэток - что-то вроде семейной традиции…
А вот сам дом не любит перемен… Мои родители в пору увлечения модерном стали переделывать дом, и многие в семье думают, что именно это принесло им несчастье. Во время ремонта заболела мать. Отец, решивший довести начатое до конца, погиб в автокатастрофе… но, знаешь, я все-таки верю, что это была случайность… Что дух, который живет в доме, не может причинять вред… Может быть, я просто очень люблю эти стены, где я вырос, где каждая вещь полна воспоминаниями и где даже мир видится другим… Помнишь, я говорил, что ты понравилась рассвету?
Анни кивнула в ответ. Да, то волшебное утро нельзя было забыть.
- Это я не просто так сказал. Я еще сказал тебе тогда, что пришел с ним поговорить. Чушь какая – говорить с рассветом, не так ли? Ты можешь не верить, но именно в этой комнате солнечный луч может высказать свои мысли. Иногда мне кажется, что это не простой, не обыкновенный рассвет, как будто солнце приходит из какого-то другого, сказочного мира. Так вот… В тот раз он мне сказал, что он успел полюбить тебя и я буду полным дураком, если не признаюсь себе в том, что влюблен в тебя по уши, и позволю уйти в другие стены. А я-то, наивный, думал, что бабушкины сказки – всего лишь сказки, - Ричард смущенно улыбался и совсем по-детски фыркал, будто стесняясь своих слов.
- Знаешь, - тихо проговорила Анни, чувствуя, как что-то теплое и невыразимо хорошее наполняет ее грудь. – Ведь это именно он тогда сказал мне, что я и вправду люблю тебя…
- Я знаю, - подмигнул он. – Думаешь, зачем я пригласил тебя тогда?
Она беззаботно рассмеялась, встала, вдохновленная, упоенная осознанием этой любви и подошла к окну. Сзади послышались шаги Ричарда и его теплые руки обняли ее ладони. Анни улыбалась той безмерно счастливой улыбкой, которой освещается лицо влюбленного человека, и знала, что сейчас точно такая же улыбка сияет на его лице.
Они оба стояли, слегка склонивши головы к друг другу, и смотрели сквозь прозрачное стекло. Туда, где закатные лучи причудливо очерчивали облачные замки из нежнейшего розового мрамора, подножья которых омывались золотыми волнами океана. И если приглядеться, то можно было разглядеть росчерки белых крыльев чаек, паривших над пенистыми гребнями. И роскошные гирлянды цветов, увивших стены. И прекрасную принцессу с каштановыми волосами, чью тонкую хрупкую ладонь осторожно держит в своих могучих руках отважный синеглазый рыцарь в сияющих латах, и его плащ развевается по ветру. И многое-многое другое, что видят только те, в душах которых живет рассвет…
Октябрь 2005-февраль 2006