Вот так сидишь, пишешь песню, которую потом переводить на английский. Выходит уж что-то совсем грустно.
Открываешь новый вордовский документ
и пишешь, не думая вообще ни о чем, совсем простое стихотворение.
И как-то легче.

Я здесь застыл
с Луной наедине,
Играя, свет
глотаю горьковатый.
Мне тишина
обрывком горькой ваты
Прижала тень
к неровной седине.

Мне горько так,
как будто вправду есть
О чем жалеть,
о чем бессильно плакать.
На дне души
предательская слякоть,
Вокруг души
комком чужая шерсть.

Болеть назло
весне с ее теплом.
Его и так
уж слишком что-то ценят.
На шерсть комком
Давно упали цены.
И без Луны
Давно и всем светло.

А я сижу
Как будто вне весны.
Я все равно
еще с зимы простужен.
Я говорю,
что мне никто не нужен.
И эти слезы.
Тоже.
Не нужны.


Люди. Слушайте дредж. И не плачьте.