Мы не стали проверять остальные квартиры в этом доме, но суть произошедшего не вызывала сомнений. Кто-то или что-то, возможно, таящееся в подземелье под фальшивым вентиляционным оголовком бомбоубежища, совершенно неизвестным способом сперва поработило, а затем и убило всех жителей военного городка, превратив их плоть в нечто, отдаленно напоминающее восковые фигуры.
Сидя в машине, мы лихорадочно обдумывали дальнейшие действия. Я выступал за немедленную ретираду. Ира же настаивала на том, чтобы провести глубокую разведку в подземелье именно сейчас, причем в ее глазах можно было явственно различить опасный, мстительный огонь. В конце концов, я был нагло обезоружен заявлением о том, что в принципе, она может предпринять и самостоятельный спуск в подземный ход без моей помощи и всякого снаряжения. В то время у меня оставался, пожалуй, единственный шанс изменить ситуацию – нажать кнопку запирания на брелке сигнализации, отключить водительской кнопкой замки всех дверей и немедленно тронуться в путь. До сих пор проклинаю себя за то, что не воспользовался тогда этой возможностью…
Лесной проплешины с бетонной будочкой посередине мы достигли за несколько минут. На сей раз я не стал останавливаться на большом расстоянии от входа и подвел машину по песку прямо к пустому дверному проему, остановившись так, чтобы не загораживать поступающий внутрь дневной свет. Мы натянули костюмы, заблаговременно положенные на заднее сидение, пристегнули к кольцам фонари и трос, повесили на шею респираторы и наушники. В дополнение ко всему, я положил в карман куртки найденный в «бардачке» хорошо заточенный складной нож. Все было готово. Перед началом спуска я привязал конец троса к карте дверной петли, уцелевшей в пустующем проеме.
Подземелье встретило нас, так же как и в прошлый раз, прохладой и сыростью. Я сразу наклонился, зажег фонарь и осторожно дотронулся до влажной каменной кладки древнего хода. Ира шла следом, продергивая трос сквозь кольцо на костюме. Знакомый камень с изображением человекоподобного существа в маске находился на своем месте, и при прикосновении никак не отреагировал. Не чувствовалось ни вибрации под пальцами, ни приступов страха. Видимо, охранная система на сей раз была выключена, или находилась в спящем режиме. Возможно, кто-то или что-то воспользовалось неким «ключом» чтобы пройти в подземелье до нас.
На глубине в добрый десяток метров, за узкими ступенями старинной лестницы обнаружилась небольшая круглая комнатушка. Слева от входа в стене чернел проем. Мы остановились, зажгли прожектор и вытянули сверху весь оставшийся трос. На стенах комнатки не было видно ни надписей, ни петроглифов, ни скульптур. Впрочем, как не было и вполне ожидаемой в таких условиях плесени. Кирпич, как и на стенах, окружающих лестницу, был своеобразной клиновидной формы, а сама кладка отличалась особым порядком и расположением швов. Установив фотоаппарат на штатив, я сделал несколько снимков, стремясь обеспечить правдоподобную передачу цвета и структуры древней стены. Ира тем временем занялась измерением ширины комнатки, протяженности входного коридора и высоты ступеней. Мы записали все результаты словами в припасенной тетради. Подробный масштабный план подземелья можно было вычертить позже. Когда комнатка была обследована, настала очередь второго проема. Его входная арка была выложена уже не кирпичом, а слегка обтесанным диким белым камнем. За аркой чернел длинный, прямой как стрела, коридор.
Бухта троса, лежащая на полу, могла обеспечить нам еще метров сорок пути, поэтому мы решили пройти по коридору и картировать его, в надежде, что в стенах обнаружатся другие проходы или ниши, а в них уже окажется что-то интересное. Внутри коридора воздух был очень влажным и затхлым, в нем отчетливо ощущался запах серы. Ира внимательно осмотрела кладку стен, а потом, отведя в сторону луч фонаря, посмотрела вперед, в темноту.
- Смотри, что там, впереди!? Похоже, свет!
Услышав ее вопрос, я погасил свой фонарь, и стал внимательно всматриваться вглубь коридора. Вскоре, когда глаза привыкли к темноте, кажется, действительно различил вдали три световых точки.
- Ты права, впереди действительно есть свет. Только точки, как будто лампочки в стене. Надо дойти туда и посмотреть, что это такое. Возможно, хоть одну тайну мы разгадаем.
Мы медленно продвигались вперед, подтягивая трос и измеряя ширину коридора через каждый метр. В стенах не было заметно никаких проемов или ниш. Светящиеся точки впереди спокойно мерцали, маня нас за собой все дальше в неизвестность. Расположены они были так, что при внимательном взгляде в памяти поневоле возникал примитивный, составленный из кружков и точек, абрис человеческого лица. Коридор внезапно расширился, и лучи фонарей заскользили по явно круглым стенам довольно большого зала. Просветить весь зал у светодиодов не хватало мощности.
- Надо зажечь свет поярче. Сейчас поставлю прожектор на штатив и включу его на всю катушку. Этот зал будет на сегодня последним пунктом нашего маршрута, так что аккумуляторов не жалко. Да и троса у нас осталось всего ничего…
- Ладно, все равно, кажется, тут мы ничего особенного не узнаем. Пусто везде, все выметено дочиста. Только измерить зал, да стены сфотографировать сможем. А троса, как выйдем в центр, хватит как раз, чтобы до стен дойти.
Я прилаживал прожектор к штативу, а Ира тем временем все внимательнее вглядывалась в маячившие впереди световые точки, пыталась дотянуться до них лучом фонаря. Отражатель прожектора был настроен на узкий луч, направленный точно в цель, и, поворачивая выключатель, я вдруг услышал тихие слова моей любимой: «Боже мой, это похоже на лицо!».
Прожектор ярко осветил противоположную стену зала. В ней была внушительных размеров ниша, в глубине которой находился большой каменный барельеф, окруженный причудливо изваянными волнами. Вид его заставил нас с Ирой застыть на месте, ибо меньше всего мы ожидали увидеть в этом подземелье нечто подобное. Барельеф представлял собой маскарон в виде гротескно искаженного человеческого лица, с первого взгляда более всего напоминавший «трагическую» маску античного театра. Вместо глаз и рта в маскароне были проделаны глубокие отверстия, через которые ярко мерцал призрачный, мертвящий свет.
Мы внимательно осмотрели, измерили и сфотографировали весь зал. Стены его были выложены тщательно отесанным диким камнем, а своды – все тем же клиновидным кирпичом. В центре потолка, на высоте пяти метров, находился массивный цилиндр из черного камня, от которого расходились шесть радиусов-лучей, сделанных из неизвестного мне красноватого стеклоподобного материала. Вдоль стен, на высоте приблизительно трех метров, шло массивное кольцо-мауэрлат из зеленого мрамора, на которое опирался свод. Кольцо по всей своей протяженности было покрыто глубоко высеченным незамысловатым геометрическим орнаментом. Пол зала представлял из себя однородный серо-белый пористый монолит, вероятно, залитый кремнистым искусственным песчаником. Здесь, как и во всех ранее изученных нами помещениях, не было никаких боковых ответвлений или проемов в стенах. Подтянув трос, мы сложили его в бухту в центре зала, заодно прикинув длину. После минутного отдыха (хотя, стоит ли говорить о возможности отдыха в столь странном месте, при постоянном ожидании атаки ирреального ужаса) мы решили продвинуться вперед и обследовать увиденную нишу и маскарон. Подойдя вплотную и направив прожектор, мы детально описали, измерили и сфотографировали каждую деталь загадочной скульптуры. Сделана она была из темной пористой породы, на вид больше всего напоминавшей вулканический туф, из которого сваяны знаменитые истуканы острова Пасхи. Отверстия, заменявшие на барельефе глаза и рот, оказались своеобразными тоннелями, диаметром около пяти сантиметров и очень глубокими. Яркий белый свет, исходящий из них, остался для нас совершеннейшей загадкой, ибо его луч не рассеивался и не ослабевал, проходя явно многие метры идеально прямой каменной трубы и отображаясь на подставленной ладони очень ровным освещенным кругом. Источника такого света мы, при всем желании, представить себе не могли. Единственная конструктивная идея относительно происхождения неведомых светильников была высказана Ирой и касалась применения мощных непрерывных лазеров, излучающих свет основных цветов, смешиваемый и фокусируемый затем в сложнейшей оптической системе. Однако в реальность существования и работы такой системы под землей в течение, как минимум, десятилетий, было поверить еще сложнее, чем в реальность странного существа, привидевшегося мне в дороге несколько дней назад.
Еще раз убедившись, что подземелье заканчивается тупиком и не принесет нам никаких новых открытий, мы выключили прожектор и пошли к выходу, выбирая трос. Несмотря на кажущееся спокойствие, в окружающей обстановке вдруг почувствовалась необъяснимая тревожность. Казалось, что глаза оставшейся за спиной древней скульптуры смотрят на нас, видят насквозь и таят в своей недостижимой глубине зловещую, кошмарную тайну. Поднимаясь по бетонным ступеням к входному дверному проему, освещенному солнцем, я все сильнее ощущал сжимающий сердце липкий страх…
Дикий вопль ужаса, который одновременно вырвался у нас сразу после выхода на поверхность, был единственным звуком, который мы смогли внятно произнести. Более никаким словом и никаким звуком нельзя было в тот момент выразить те чувства, которые испытали мы при виде четырех кошмарных тварей, восседавших на крыше и капоте нашей машины! Эти противоестественно уродливые создания выглядели явно антропоморфными и больше всего напоминали движущиеся мумии пигмеев, миниатюрные человеческие скелеты, обтянутые грязно-серой пергаментной кожей. На хилых плечах этих уродцев вместо головы или черепа сидели совершенно неописуемые сооружения, напоминавшие шипастые костяные шары, оканчивавшиеся ужасающими безносыми мордами с выдающимися надбровными дугами, треугольными глазницами и вынесенными вперед челюстями, усаженными длинными красно-желтыми игловидными зубами. Глаза этих существ были абсолютно черны и мерцали на солнце сотнями бликов, как глаза насекомых под микроскопом.
Наше замешательство длилось несколько секунд. Опомнившись и оглянувшись в поисках пути к отступлению, мы заметили целую армию таких же тварей, огромными скачками несшуюся в нашу сторону от опушки леса. Выхода не было. Я вспомнил о лежащем в кармане складном ноже. Выхватить и раскрыть его было делом одной секунды, но кто знает, насколько быстры и сторожки эти монстры? Мы продолжали стоять неподвижно. Я не видел лица Иры в этот момент, но более чем уверен, страх не смог в этот раз сломить ее волю, и сейчас она вместе со мной изучала невиданного врага, обдумывая возможность дать бой. У наших противников не было никакого оружия, но они явно тщательно прятали, сжав кулаки, кончики пальцев четырехпалых рук.
Бегущая толпа существ приближалась. Действовать нужно было немедленно, иначе растаяли бы самые призрачные шансы на спасение. Я сжал кулаки и сделал ложный выпад в сторону одного из монстров, сидевшего на капоте. Ужасная тварь отпрянула назад и кубарем скатилась по правому крылу на землю, издав при этом звук, похожий на гортанный астматический кашель. Еще одна спрыгнула с крыши и пустилась наутек. Монстров осталось двое. Это был наш шанс. Если удастся сбить этих двоих с крыши, открыть двери и запрыгнуть в салон (замки мы благоразумно оставили незапертыми), мы сможем спастись, прорвавшись таранным ударом сквозь атакующую толпу! Я на мгновение обернулся к Ире и движением головы предложил действовать. Она ответила мне кивком, и мы одновременно бросились в бой. Мне не повезло: сидевшая левее тварь увернулась от моей атаки и неуклюже попыталась нанести ответный удар. Только теперь я разглядел в опасной близости внушающие страх желтые когти, которыми оканчивались тонкие костлявые пальцы! Ира же применила другую тактику и свалила «своего» монстра с крыши, в отчаянном прыжке отвесив ему приличный удар ладонью в грудь, на манер заправского каратиста. Через секунду и я, поймав противника за руку, и, пользуясь явным преимуществом в весе, отбросив его далеко в сторону, уже вцепился в ручку, стараясь быстрее открыть спасительную дверь, но было уже поздно. Ослепленные страхом и жаждой спастись, мы не смогли предусмотреть возможность внезапного и гибельного нападения с тыла. Несколько тварей, видимо, взобравшиеся на крышу маленькой бетонной будочки, вдруг прыгнули на нас сзади. Ира к этому моменту уже успела открыть заднюю дверь, и теперь яростно отбивалась от трех нападавших ногами, пользуясь этой дверью как щитом. Мне приходилось хуже. Сидевшая у меня на затылке тварь впилась когтями в шею и явно намеревалась, улучив момент, одним резким движением перерезать обе сонные артерии. Отпустив ручку, я обеими руками сорвал с шеи смертоносные когти и неловким броском через голову отправил одного монстра в свободный полет. Но на ногах моих к этому моменту успели накрепко повиснуть еще двое! Я снова схватил дверную ручку и сделал, держась за нее, отчаянный прыжок. Еще один из противников слетел с левой ноги. Водительская дверь внезапно и резко открылась, и я успел косо подставить под ее тяжкий удар правую ногу. Раздался хруст костей и дикий хрипящий визг. Поверженная тварь покатилась по земле под машину. У наших врагов обнаружилось явное слабое место в виде хлипкого скелета. Наверняка даже проделанный Ирой относительно слабый толчок ладонью в грудь основательно переломал отвратительному пигмею ребра! Сейчас моя любимая уже забралась в машину и захлопнула свою дверь. Я рванулся вперед, чтобы сесть за руль, запустить двигатель и рвануться с места, но вдруг почувствовал тяжелый, медленный, оглушающий удар по затылку. В глазах начало предательски темнеть, и я многое бы отдал, чтобы после этого удара никогда не видеть больше земного неба и света звезд…
***
Сознание возвращалось медленно. Сперва пришло понимание того, что я сижу на холодном каменном полу, прислонившись спиной к стене, с руками, раскинутыми в стороны. Затекшие мускулы причиняли боль, а сердце жгло огнем от мыслей о судьбе любимой. Попытавшись пошевелиться, я выяснил, что накрепко привязан за запястья. Тупая мучительная боль в затылочной части головы сводила с ума. Издав нечленораздельный стон, я открыл глаза. Увиденное зрелище мгновенно заставило меня закричать и яростно забиться в своих путах.
Это кошмарное действо происходило в том самом пещерном зале, откуда мы так недавно выбрались. На сей раз, зал был ярко освещен мертвенным зеленоватым светом, испускаемым мраморным кольцом на стене. Место моего нахождения располагалось неподалеку от входа в глубокую нишу со странным барельефом. Вдоль стен зала бесновалась, издавая мерзкий кашель, толпа чудовищных низкорослых созданий. В руках они держали какие-то разноцветные тряпки, и время от времени слаженно взмахивали ими в такт диким завываниям, издаваемым отдельной маленькой группой. В центре зала, распятая на какой-то деревянной крестовине, лежала Ира, обнаженная, туго привязанная к грубым доскам огромным количеством веревок. Видимо, она совсем обессилела, и теперь уже не сопротивлялась, не кричала и не плакала. Ее звездные глаза были закрыты, волосы безжизненно разметались по каменному полу, из глубокой царапины под левой грудью еще сочилась свежая кровь. Два омерзительных существа склонились над нею, обмениваясь неприятными булькающими звуками. Все происходящее напоминало какой-то дикий религиозный ритуал, в котором нам с Ирой была уготована однозначно и вполне понятная роль – жертвы.
Итак, увидев все описанное, я закричал и сделал отчаянную попытку вырвать руки из удерживающих их веревок. Однако путы, казалось, после этого затянулись еще туже. Ира услышала мой крик. Повернув голову и смотря на меня полными ужаса глазами, она сдавленно простонала что-то, но ее голос утонул в хоре страшнейшего воя, изданного одновременно всей толпой существ. Один из монстров, стоявших недалеко от меня, вдруг оживился, подбежал к тем двум, в центре, и что-то прокашлял, указывая когтистым пальцем в мою сторону. Я напрягся и приготовился отбросить ногами первого же урода, осмелившегося приблизиться. Одно из существ, очевидно, главенствовавшее в этом сборище, подошло на несколько шагов и уставилось мне в лицо. Изучив все, что требуется, этот верховный жрец вернулся к Ире и снова склонился над ней. Его пальцы с желтыми когтями начали медленно ощупывать ее живот и бедра. Я сделал еще одну попытку вырваться, но на сей раз не смог даже слегка сотрясти натянутые веревки. Ира опять застонала, начала мучительно извиваться на своем кресте, но проклятые веревки держали крепко. Наконец, вожак прекратил свои ужасные изыскания, поднял руку вверх и несколько раз визгливо прокашлял. На скопище монстров это произвело эффект, вполне сравнимый с эффектом, производимым забитым мячом на толпу болельщиков. Весь зал мгновенно наполнился невероятным гвалтом, кашлем и пронзительным хриплым визгом. Верховный бурно жестикулировал, его жесты поразительным образом напоминали человеческие движения, обрисовывающие в воздухе контуры разных предметов. Я обратил внимание на указывающие движения в мою сторону, сменившиеся явным силуэтом женского тела в профиль и анфас, потом – на неизвестную фигуру, напоминающую восьмерку, и, напоследок, множество концентрических кругов. Когда жесты прекратились, двое монстров выскочили из толпы и неожиданно легко подняли Иру вместе с ее крестом вертикально. На груди и животе девушки ясно обозначились пятна света, излучаемого маскароном, скрытым в глубине ниши. Все находящиеся в зале монстры издали вновь знакомый пронзительный вой. Световые пятна на теле Иры становились все ярче и больше. Твари, стоявшие у стен, внезапно начали танцевать какой-то нелепый танец, высоко подпрыгивая и отбивая нестройный ритм голыми пергаментными подошвами. Грохот сотрясал весь зал. Свет становился все ярче, он уже не состоял из отдельных пятен, а заливал собой все тело Иры, его блеск скоро стал невыносим для глаз. Я в это время в ужасе рвался из веревок, стремясь разнести в пыль всю эту танцующую толпу уродов, любой ценой уберечь любимую от этого страшного, неописуемого света. Но веревки были крепкими. Ира, вытянувшись в струнку на кресте, отворачивалась от ярчайших лучей, двое монстров пододвигали ее все ближе к входной арке ниши, и вот, раздался среди грохота и кашля беспомощный страдальческий женский вопль: «Нет, нет, нет!!!». Дальше он перешел просто в оглушительные душераздирающие крики. По моему лицу текли слезы, я кричал что-то, как безумный рвал руки из тугих колец. В воспаленном мозгу билась, кричала вместе со мной от боли и безысходности одна-единственная мысль. Мысль-понимание, возникшая из производимых верховным странных жестов: они приносят в жертву не просто человека, девушку. Нет, мерзкие твари приносили в жертву нашу новорожденную любовь, надеясь оплатить ею какие-то невероятные блага! Долго они ублажали человеческой кровью своих неведомых богов, и вот, нашли, наконец, самый роскошный дар, отдав им на растерзание любящую и любимую душу! Свет, исходящий из ниши, становился все ярче, он заполнил весь зал так, что невозможно было открыть глаз. Крик Иры, кажется, только больше распалял его. Казалось, этот свет испепелит все вокруг, высечет из камней ликующий пламень, охватит им всех и вся, и тогда эти ужасные монстры, Ира, я и – рассеемся, разлетимся прахом, навсегда сгинем в запредельной бездне, в лабиринтах вечности, откуда нет возврата и выхода. Но свету, видимо, нужна была только Ира. Залив собою зал, он внезапно и мгновенно втянулся назад в нишу, откуда только что вылетел, и вслед за ним смолк, словно отрезанный, мучительный крик. Через пару секунд зал принял свой прежний вид. Крестовина уже лежала на полу, и на ней змеиным клубком свернулись веревки. Иры не было. Я издал последний хриплый стон и опустил голову вниз. Слезы полились из глаз потоком, и я уже не старался их остановить. Двое жрецов подошли ко мне и стали кружиться, прыгать и скакать в другом экстатическом ритуальном танце. Вся толпа тварей тем временем прекратила свои выкрутасы и уставилась на меня с нескрываемым интересом. Чего хотят от меня эти гнусные существа? Неужели я настолько интересен им, что из-за этого остановили жертвоприношение?! Какие еще невыносимые мучения приготовлены для меня помимо полета в запредельную бездну?…
Но никаких дальнейших действий не последовало. Монстры продолжали прыгать, а я вдруг почувствовал, как с рук слетели веревочные кольца. Я был свободен! Вскочив на ноги, попытался броситься вперед, схватить за горло верховного жреца, хотя бы одной жизнью мерзкой твари отомстить за ужасную смерть любимой девушки! Но вожак, отскочив в сторону, внезапно метнул в мою сторону горсть какой-то серебристой пыли. Эта пыль, подобно мельчайшим насекомым, устремилась ко мне и пронзила невыносимой болью все тело. Я закричал. Меня жгло огнем, каждое движение причиняло новую муку. Толпа монстров зашумела и подняла когтистые руки вверх, указывая мне путь наружу. Они отпускали меня! Размазывая по лицу слезы, испуская через каждый шаг хриплые крики, я медленно пошел, согнувшись от боли, вперед. Вой за спиной не ослабевал до тех пор, пока я не выбрался в нижний ярус бетонной будочки и повалился на ступени освещенной заходящим солнцем выходной лестницы. Боль ушла. Немного придя в себя, я на четвереньках вылез из подземелья так быстро, как только мог, дополз до машины, запустил двигатель и нажал газ…
С тех пор прошло уже несколько лет. Милосердное время штрих за штрихом стирает из памяти ужасающие картины пережитого, сожжены бумаги, все реже тревожат по ночам кошмарные сны. Я стараюсь не вспоминать любовь, вскормленную и отравленную ядовитым молоком зловещей тайны. Рядом со мной сейчас есть по-своему преданное, доброе и отзывчивое существо. Она любит меня, и, в частности, за то, что я не в состоянии больше искать и мечтать о новых чувствах. Любит, несмотря на то, что полумертвая душа не в силах подарить жаждущему сердцу в полной мере заслуживаемое тепло. Темными, холодными вечерами прячет она меня в ласковых объятиях от воспоминаний, но не в силах согреть любящую слабый бесстрастный огонь, разожженный благодарностью. Она понимает, что с ней я лишь забываюсь и стремлюсь к ее забытью. И смирилась с этим.
Я стараюсь поменьше вспоминать. И все же, когда ночь зажигает звезды над устало шумящим лесом, когда луна серебрит асфальт, а колеса моей машины с шелестом пожирают дорожное полотно – тогда начинает звучать в моем сознании, проноситься вихрем из мира грез, «Маленький принц» - мелодия, которую с тех пор не слышал ни разу. Я невольно перевожу взгляд направо, и тогда извлекается из глубин памяти образ ласковой темноволосой девушки с удивительными, звездными глазами. Я будто наяву вижу ее облачную грудь, освещенную луной, ощущаю биение трепетного сердца под ладонями, пью теплую влагу с нежных, чуть припухших губ. Боль сжимает сердце холодными, липкими пальцами. Почему я не остановил ее тогда?! Почему не схватил в объятия, не целовал ей руки, не умолял отказаться от смертного похода?! Стоило это только сделать тогда, и… Что было бы? Наверное, ничего бы не было. И бесполезно думать об этом теперь. Есть настоящее, есть вечное забытье «здесь и сейчас». Бесстрастная луна, влажный ветер, остывшее мертвое сердце. Я усмиряю память и смахиваю выступившую на глаза слезу. Пусть светят звезды. Пусть торопится из бессмысленного прошлого в безумное будущее жестокий материальный мир. Пусть пульсирует в своих недостижимых, перетекающих друг в друга границах, великая запредельная бездна. И пусть летает в ней, овеваемая черными ветрами вечности замороженная живая душа. Душа существа, которое уже навсегда избавлено от необходимости искать, находить, терять и разочаровываться. Душа, получившая перед своим смертным полетом спасительный дар. Душа девушки, впитавшей в себя красоту мироздания и сохранившей ее навсегда. Душа той, что навсегда останется любимой.