Каждую субботу с воскресеньем я надеялся, что папа побудет дома. Мы будем болтаться по улицам, сходим в тир, покатаемся на водном велосипеде...
Но мой папа ничего этого не мог. Все воскресные дни напролет он ходил на курсы по изучению летающих тарелок.
Случилось это так. Однажды он выбежал из комнаты и в своих черных кожаных шлепанцах заметался по квартире.
- Люся! - закричал он. - Люся! Где мои туристические ботинки?
- А что за спешка? - спрашивает мама.
- Я уезжаю!
- Куда?
- На Шамбалу! - говорит папа. - Это далекий горный край. Там живут космические пришельцы. Шамбала зовет меня.
- Ты в своем уме? - спрашивает мама.
- Я поливал цветок, - сказал папа. - И я его спросил: "Скажи, есть на свете Шамбала, люди не врут?" И ОН НАКЛОНИЛСЯ! "А Шамбала меня зовет?" ОПЯТЬ НАКЛОНИЛСЯ!!!
- Я сейчас врача вызову, - сказала мама.
- Не веришь? - вскричал папа. - Идем, я тебе покажу! Мы зашли в комнату, а из папиного шкафа все вынуто, и он на кучки раскладывает: ледоруб поржавевший, наш общий карманный фонарик, термос, чай, кипятильник, зубную пасту и зубную щетку.
Папа близко подвел нас к цветку - к Ваньке Мокрому на подоконнике, - и спрашивает у Ваньки:
- Ваня, Шамбала меня зовет? Тот не шелохнулся.
- Ну ответь мне, ответь, - стал упрашивать папа. - Ты же мне говорил... В общем, когда он спросил несколько раз, Ванька наклонился.
- Видели? Видели? - закричал папа. - При вас он еще не очень. А когда мы с ним были одни...
- А где это расположено? - спрашивает мама.
- Горы Гималаи, страна Непал, - гордо и свободно отвечал папа. - Я звонил, узнавал - самолет в семнадцать сорок.
- Самолет - КУДА?
- В Катманду!
- Кто тебя там ждет, в этой Катманду? -Мама встала у двери в прихожей. - Ты языка не знаешь. Ни визы, ни валюты... С инопланетянами собирается встречаться, а у самого ум, как у ребенка! Короче, мы отговорили его. Папа плакал в семнадцать сорок, когда улетел самолет. А наутро взял и записался на курсы по изучению летающих тарелок.
Он совсем забросил нас, землян. Он распахнул сердце космосу. И мы - папины близкие: я, мама и наша такса Кит - высыпались из его сердца, как горох.
Он смотрел на нас равнодушными глазами, а когда я на даче опился парным молоком, он сказал безо всякого сочувствия:
- Ничего, такова жизнь. Приехал на курорт - погулял - заболел - выздоровел - сел в тюрьму - вышел - женился - поехал на курорт - умер... Он прекратил добывать еду, позабыл дорогу в прачечную, год не брал в руки веник.
- Я уже не представляю себе папу метущим, - жаловалась мама, - а только мятущимся.
Если он смотрел телевизор и возникали помехи, папа говорил:
- Летающие тарелки пронеслись над Орехово-Борисовым в сторону Бирюлево или Капотни.
Если мама просила его поискать в магазинах носки или ботинки, папа отвечал:
- Я ищу в жизни не ботинки и носки, а контакта с инопланетным разумом.
- Мы одиноки во Вселенной! - кричала мама на папу. - Мы без конца прощупываем космос, и никого пока не нащупали! А папа отвечал:
- Я смеюсь над тобой, Люся! Над твоими убогими представлениями о мире. Знаешь ли ты, что когда художник рисовал Ленина, Ленин мечтательно посмотрел на небо и сказал: "Наверняка есть другие существа, обитающие на других планетах, обладающие другими органами восприятия из-за разницы давления и температур!"

На даче в Уваровке у нас украли с крыши трубу, с огорода украли кусты старой черной смородины, из колодца украли ведро. Какие-то жучки съели за зиму полдома.
А папа сидел на крыльце сложа руки и говорил нам, что жизнь на Земле появилась не сама. Кто-то привез нас с иных планет и теперь опекает, как младенцев.
- От обезьян никому не хочется происходить, - грустно говорила мама. - Всем от инопланетян. А папа думал: попадись ему космический пришелец - хоть в виде мыслящей плесени или океана, краба или инфузории-туфельки, папа, конечно, вмиг его узнает и распахнет ему навстречу объятия.
- Миша! Миша! - звала мама папу и такой взгляд давала фиолетовый. А папа думал: "Если я встречу представителя Внеземных Цивилизаций, что спрошу? ОТКУДА ВЫ? ОТКУДА МЫ? КОГДА НАСТУПИТ ДРУЖБА МЕЖДУ НАРОДАМИ?"
А мама - то наденет новое платье, то испечет пирог с надписью "Привет Михаилу!", то свяжет папе варежки. А как-то раз, чтобы обратить на себя папино внимание, совсем остриглась под лысого.
А папа уставится в окно и смотрит на кучевые облака. Небо в Уваровке на закате стоит перед глазами, как горы. С деревьев облетают листья. Такса Кит бегает за окном, обалдев от шуршанья листьев. У него ноги короткие и шуршанье близко - под самым ухом. Листья летят и забывают о дереве. Как папа - о нас с мамой и Китом.
- Дальше так жить нельзя! - решил наконец папа. - Надо обратиться к космическому разуму через Организацию Объединенных Наций. Я люблю определенность. Я хочу знать, существуют ли инопланетяне!
- ВСЕ МЫ ИНОПЛАНЕТЯНЕ НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ, - сказала мама. Она помыла посуду, повесила фартук на гвоздь и... прямо на глазах начала исчезать. Она стала, как рисунок, будто невидимая мама обрисована тонкой линией лиловым карандашом.
Кит задрожал и полез под кровать. Папа насторожился, как боевой конь при звуках трубы. У меня голова пошла кругом!
А мама превратилась в блин. Блин светящийся - огненный и лучистый. Он помаячил из стороны в сторону, вылетел в форточку и с диким грохотом стремглав умчался на небо.
Мы стояли - я, папа, Кит - как окаменелые.
Он уже хотел кусать локти и рвать на себе волосы. Но наша мама, конечно, вернулась. Приходит со станции с авоськой огурцов.
Не бойтесь, - говорит. - Никуда я не денусь. Не могу же я бросить вас на произвол судьбы.

Марина Москвина