Иногда мне его очень не хватает.
Да что там, мне всю жизнь отца нехватало.
Хреново это, при живом отце безотцовщиной жить.
Но как бы ни было, светлая тебе память, Батя.

"По-зимнему чиста в сугробах лет,
Душа моя в ладонях легкой грусти,
И до сих пор во мне живущий свет
То сдавит сердце болью, то отпустит.

Звенит крылом, копытом дерзко бьет
И из груди на волю стих мой рвется.
Струна во мне по-прежнему поет
И, коль бог даст, нескоро оборвется.

Но дальше, глуше зов весенних труб,
Ослаб поток несущих в небо струй,
И жизнь в капкане годовых колец.
А где-то в уголках поблекших губ
Жив самый чистый первый поцелуй –
Так и не вставший на крыло птенец.

Мой ангел! Мое чудо! Мой хранитель!
Я прожил столько лет в пустом круженье.
Безбожник, нигилист и возмутитель,
Теперь тебя прошу об одолжении.

Прости, что тьму хлопот тебе доставил,
Прости, что вечно лез не в свое дело,
Что Бахуса не в меру часто славил
И женщин обжигающее тело.

В движении по замкнутому кругу
Не замотайся в дикой круговерти
И окажи последнюю услугу –
Предупреди за пять минут до смерти.

Хранитель мой! В заветный час, как брату,
Лишь намекни, останься добрым малым,
Чтоб мог я встретить роковую дату
С улыбкой и наполненным бокалом,

И чтобы вдрызг на счастие посуда
За упокой меня, во славу Божью,
И ожиданье смерти - словно чуда,
Как молния, пронзило жуткой дрожью.

С друзьями, уходя, расцеловаться,
Успев вернуть долги, мечту лелея,
А напоследок "tet a tet" остаться
С затравленною совестью моею.

И разобраться, что ж это такое,
И убедиться самому, воочию,
Основа ль она мертвого покоя
Иль червь, меня грызущий днем и ночью.

Нет, совестью зовется беспокойство,
В пульсирующей ране жменя соли,
Еще не боль, лишь ожиданье боли
Любой души живительное свойство..

Перстами к струнам сердца прикоснуться
И самого себя призвать к ответу,
Быть может, для того, чтоб ужаснуться,
Уверившись, что совести-то нету. "

Юрий Волдаев.

[изображение]