Ты переворачиваешь последнюю страницу очередной книги и как-то нехотя, словно прощаясь с парнем, уезжающим надолго, а может навсегда, ставишь ее на полку. К другим таким же. Корешки их один к одному, как зубы, обнажившиеся в улыбке.
И хочется в задумчивости пройти на кухню и налить горячего чаю и долго прокручивать сюжет, удивляясь способности разрозненных описаний и линий сплестись в комочек последнего абзаца - развязки, точки литературного оргазма. И хочется потом поставить чашку с недопитым и остывшим чаем на стол, суетливо собраться - джинсы и любимый свитер, кроссовки и куртка, а еще плеер и рюкзак за спиной.
Желание Трудного поступка остро бьет под сердце, гонит из опостылевшего дома, где на полках ряды книг, обнаживших в прощальной улыбке судьбы героев битых, упавших, поднявшихся, в апофеозе последнего абзаца шепнувших - "Делай!".
Сквозь весь город, съежившийся грязным комочком ваты, едешь в аэропорт. Через час или два, ты вконец уставшая от людей, их суетливых движений, добираешься. Потом полчаса ты смотришь вслед взлетающим самолетам, на одном из которых улетел тот парень, с которым прощалась надолго, а может навсегда. Колючими пальцам воздух ворует тепло из-под куртки, утягивая с ним что-то большее, что-то бьющее раньше под самое сердце.
Зябко кутаясь, ты возвращаешься в метро, а потом долго едешь, разглядывая людей, возвращающихся домой. И тебе хочется грустно им улыбнуться, как давним знакомым, как близким, ведь они, как и ты едут домой, где так тепло и уютно, где можно нагреть горячего чаю и забраться на диван с очередной книгой.

Current music: Arto Tunc Boyaciyan; Serj Tankian - Narina