ЯПОНИЯ
Самой терпимой к однополой любви азиатской страной вплоть до XIX в. была Япония (Watanabe and Iwata,1989; Lеuрр, 1995), в которой мужская гомосексуальность была связана, с одной стороны, с общей эстетизацией мужского тела, а с другой — с самурайским культом мужества и верности. Как и другие народы, японцы считали, что однополую любовь — «нансёку», — завезли к ним извне (по легенде, ее завез из Китая в начале IX в. буддийский монах Кукаи). Но, в отличие от многих других народов, японцы никогда не называли это заимствование постыдным или грязным, а считали важ¬ным элементом своего культурного наследия и признаком развитой цивилизации. Слово «нансёку» составлено из двух иероглифов (первый означает «мужское», второй — «цвет» или «путь») и имеет много эвфемизмов: «мужской путь», «юношеский путь», «красивый путь», «тайный путь».
Первые намеки на распространенность любви к мальчикам при императорском дворе появились в японских хрониках в 720 г. С XI в. эта тема часто фигурирует в дневниках императоров и придворных, рождается гомо-эротическая любовная поэзия и т. д. Терпимость к ней связана прежде всего с особенностями японской религии, которая смягчает буддийское требование отречения от всего чувственного и рассматривает однополую любовь как одну из радостей жизни.
В средневековой Японии любовь к женщинам и мужчинам считалась одинаково нормальной, одна не исключала другую. «Зима и лето, день и ночь сменяют друг друга. Никто не может отменить весеннее цветение или осен¬ний листопад. Так как же можно критиковать Путь Мужчин или Путь Женщин?» (Lеuрр, 1995, р. 145)- Исклю¬чительное предпочтение одного пола считалось редким и странным. Мужчин, любивших только мальчиков, назы¬вали не по объекту их влечения, а по объекту избегания — оинагираи (женоненавистники). Хотя 11— 19-летние мальчики считались «законными» объектами мужского желания, сексуальная техника «мужского пути» регламентировалась строже, чем гетеросексуальная. Японская эротика часто изображает оральный секс между мужчиной и женщиной, но никогда — между мужчинами. Напротив, це¬лующиеся мужчины изображались часто.
Отношения между мужчинами были строго иерархи¬ческими, причем историки различают три разные субкультуры: буддийские монастыри, феодально-самурайскую среду и театральный мир.
С нравами буддистских монастырей мы уже знакомы. В отличие от континентального буддизма, японцы говорили о «красивом пути» без осуждения, считая его своего рода переходом от прокреативного секса с женщинами к идеальному полному воздержанию. «В буддистской Японии, как и в христианской Европе, начиная с позднего Средневековья, духовные лица теоретически не имели права ни на какую сексуальность. Но в то время как на Западе гомосексуальность считалась хуже гетеросексуальной активности — как преступление не только против природы, но и против монашеских законов, — в Японии на нее смотрели только как на досадное нарушение дисциплины» (Lеuрр. 1995, рр. 37—38).
Сексуальные связи монахов с послушниками были практически узаконены. В одном монастыре сохранился забавный текст составленного в 1237 г. обета 36-летнего монаха: «Я пробуду в Храме Касаки до достижения сорока одного года... Переспав уже с 95 мужчинами, я обещаю, что их общее число не превысит за это время 100 человек. Я не буду любить и содержать никаких мальчиков, кроме Рию-Мару»; видимо, ревнивый мальчик потребовал верности от любвеобильного монаха (Lеuрр, 1995, р. 39).
В самурайской, рыцарской среде, где все было подчинено воинскому кодексу чести, выше всего ценилась верность. Паж или оруженосец должен был учиться у сво¬его господина доблести и быть достойным его. Почти все сегуны и полководцы ХII-ХУШ вв. имели признанных любовников. Измена мальчика господину влекла за собой жестокую казнь. Единственно допустимой сексуальной техникой была анальная пенетрация. Верность в любви до некоторой степени покоилась на соглашении. Феодал мог взять мальчика силой, но в этом случае любовь ему не принадлежала. Иногда старший самурай тоже давал обет верности. 22-летний Такеда Синген в 1542 г. дал письменное обязательство 16-летнему Касуге Генсуке, заверяя ревнивого Касугу, что никогда не спал с третьим мальчиком, Ёсихиро, хотя и хотел добиться этого. Теперь же, пишет Такеда, я этого и в мыслях не имею. «Поскольку я хочу сблизиться с тобой, отныне, если у тебя будут ка¬кие-нибудь сомнения на этот счет, я хочу, чтобы ты по¬нял, что я не собираюсь повредить тебе. Если я когда-нибудь нарушу эти обещания, пусть меня постигнет божественная кара...» (Lеuрр, 1995, р. 54). Желанный союз был заключен и продолжался многие годы. Любовная связь была частью феодальных отношений.
В популярном сборнике Ихара Сайкаку (1642—1693) «Великое зерцало мужской любви» (1687) (Saikaku, 1990) имеется несколько рассказов на эту тему. В рассказе «Со¬ловей в снегу» самурай Симамура Тонаи, поклявшись в верности двум юношам, дал каждому из них в залог любви по отрубленной фаланге своих мизинцев. Став взрослыми, благородные юноши обязательно вступали в брак. Однако известны и любовные союзы между сверстниками, продолжавшиеся всю жизнь. Юные самураи Тамаси-ма Мондо и Тоёда Ханэмон, полюбив друг друга, когда первому было 16, а второму 19 лет, прожили в любви и согласии до старости, ни разу не изменив друг другу ни с женщиной, ни с мужчиной.
Самурайская гомоэротическая дружба — типичный феодальный институт. Удовлетворение сексуальных потребностей в условиях длительного отсутствия женщин и влечение к юношам здесь подчинены отношениям вассальной зависимости. Сексуальная связь не только скрепляла эти отношения, но и персонализировала их, превращая, по японской терминологии, «холодный долг» в «теплый долг». С окончанием эпохи феодализма в Японии этим отношениям пришел конец, но они оставили по себе прочную идеализированную память (достаточно вспомнить жизнь и творчество Юкио Мисимы).
Третья специфическая гомосексуальная субкультура — театральный мир. В японском традиционном театре Но и Кабуки всегда было много гомоэротики, а молодые актеры часто были любовниками знати, включая правителей-сегунов. Сегун Ёсимитцу (1358—1408) 16-летним юношей на представлении театра Но влюбился в 12-лет¬него актера Дзэами, и благодаря его покровительству театр Но занял то почетное место в японской культуре, которое сохраняет и по сей день. Пятый сегун из династии Токугава (1646—1709) содержал целый гарем из 150 наложников.
С течением времени актерская проституция стала особым, вполне законным и даже престижным занятием. Услугами актеров пользовались преимущественно состоятельные горожане, самураям это было неприлично- Хотя мальчики из театра Кабуки не обязаны были хранить верность своим любовникам и должны были отдаваться за деньги всем желающим, их уважали и ценили. Возрастные границы в этой среде были сильно размыты, иногда «мальчиками» считались мужчины за тридцать, но они старались выглядеть вечно юными, спрашивать их о возрасте считалось неприличным. В XVII—XVIII вв. в Япо¬нии появились и другие легальные формы мужской проституции — бани, бордели и т. п.
Под влиянием христианства (католические миссионеры вели эту кампанию с XVII в.) в XIX в. гомосексуальные отношения стали преследоваться юридически. В современном японском законодательстве однополая любовь легальна и отражена в творчестве многих японских писателей (Юкио Мисима, Муцуо Такахаси и др.)

И. С. Кон «Лики и маски однополой любви. Лунный свет но заре.», М.,2003