Иногда чувствуешь себя камнем, брошенным в центр круга. Стойкое чувство дежа вю или что-то вроде. Замкнутый круг. Может быть ночь, возможно улица, даже фонарь и идиотский вопрос: «зачем?». Или, не менее идиотский, «почему?». И не у кого спросить: «как пройти в библиотеку?». Потому что два часа на дворе. Время камней, время волков, время лабиринтов.
В каждом лабиринте всегда есть двое. Тезей и Минотавр. Один выйдет, другой останется. Минотавр топчет звезды, упрямо наклонив рогатую голову. Что в это время делает Тезей? Лабиринт петляет как речь лжеца или пророка. Тезей идет по натянутой, как нервы, нити. Звезды хрустят все громче и вот-вот кажется небо треснет, расколется и все провалится в чернильную, ледяную бездну под ними. И темная, холодная вода поглотит не родившийся крик. Чей – Тезея или Минотавра? Только круги..
Кто из них успеет?
Рано или поздно устаешь меняться, менять, изменять. Разменивать слова и поступки на пригоршню монет, и глушить чувства ломтями хлеба, кислым вином и дешевыми зрелищами. Измерять себя, каждый вечер, делая отметки на голой стене, – сколько-то вырос за последнюю жизнь. И примерять на себя мерило других, как тесную одежду, что если застегнуть все пуговицы (молнии, крючки), то можно задохнуться. Устаешь бежать, падать, вставать, ложиться спасть, ловить минуты руками, собирать камни, искать выход из лабиринта, ждать воскресенья.. Все это – круги на воде. Тьма и пустота.
Пустота сочится из трещинок, как сукровица из каждой раны по живому, между коридоров, между всем, что должно быть целым. Между. Про_меж_утки. Сутки_промежутки, километры_промежутки, разговоры_промежутки. И хочется изорвать себя, всего что есть, всего что осталось, на клочки и затолкать в каждую трещину, в каждую рану..
Слышишь меня, Минотавр, я иду..

Current music: Тэм – Посвещение Бертрану
Current mood: Наемники не умирают. Они отправляются в Аид. Для перегруппировки.