Journals.ru - И смех, и слезы, и любовь.....

Нашла чудесную статью про улицу, на которой я работаю

- А, "Три тополя на Плющихе" - скажет памятливый собеседник, чуть зайдет речь об этой старой московской улице. На деле знаменитый фильм снят по прелестному рассказу Александра Борщаговского "Три тополя на Шаболовке", когда-то опубликованному в "Огоньке". И на Шаболовке в то время действительно стояли у трамвайных путей три очень старых корявых тополя, а рядом - кафе-стекляшка "Три тополя", где подавали отменный кофе. Потом тополя сгнили от старости, а кафе снесли и построили здесь жилой дом. Но когда режиссер Татьяна Лиознова снимала свой фильм, и тополя, и кафе еще стояли; если она решила перенести любовную мелодраму Олега Ефремова и Татьяны Дорониной на плющихинскую почву, то наверное потому, что "Плющиха" звучит романтичнее.
Это короткое, домашнее какое-то название будит ностальгию и добрые чувства, которые не обозначишь одним словом. Тихая и медленная по нашим суматошным временам улица, вьющаяся, как луговая речка, берет свое начало от шумной Смоленской и, вбирая в себя притоки уютных маленьких переулков, вливается в просторное Девичье поле. При этом она резко нарушает чинное прямоугольное устройство этого городского заповедного края в излучине Москвы-реки, идя круто наискось, как Нью-Йоркский Бродвей.
Всю Плющиху можно пройти пешком за десять минут. Но со своими звучно именованными переулками, оврагами, сбегающими к Москве-реке, стеной корпусов Пироговской клиники и колокольней Новодевичьего монастыря вдали, похожей на готовую к старту многоступенчатую ракету (там уже не Плющиха, но это она все объединяет в особый мир, государство в государстве), Плющиха бесконечна, как песенный Арбат: "Никогда до конца не пройти тебя..." Потому что она продолжает Арбат после пересечения Смоленской площади, стоит взглянуть на карту.

Здесь на улицах много красивых девушек (особенно на Пироговской, сказывается близость Медицинского и Педагогического институтов); в хорошую погоду небо здесь голубее, чем везде; здесь можно спрашивать дорогу у любого прохожего, и вам толково ответят, поскольку на улицах все свои. Объясняя дорогу, будут любовно перебирать названия окрестных переулков: Неопалимовские, Ростовские, Ружейный, Саввинский, Новоконюшенный и напоминающие о близости Девичьего поля Земледельческий, Серпов, Тружеников... Долгий переулок стал улицей Бурденко. Но жители так и зовут его Долгим: идешь по нему, идешь с Плющихи на Садовое кольцо, а оно будто отодвигается; конечно, Долгий.

Время бежит, многое меняется, поредел строй особнячков на Плющихе, выросли многоэтажные ведомственные дома неприличного телесного цвета, будто голые. Но неизменен дух Плющихи, мир Плющихи. Она старейшина окрестных улиц. В самом ее начале, сразу за гостиницей Белград, стоит большой одноэтажный каменный дом. Kогда-то на нем висела мемориальная доска, что жила здесь бабушка Льва Толстого, и маленький Левинька нередко гостил у нее (это сколько же дому лет?). Теперь здесь ГАИ, дом перестроили до неузнаваемости, и стыдливые гаишники сняли мемориальную табличку. Но любознательным посетителям охотно объясняют, что у них за дом.
На Девичьем Поле Плющиха незаметно вливается в широкую и ровную, как стрела Большую Пироговскую улицу. А ведь это Плющиха дала ей жизнь. Вот как было дело. У Лидии Авиловой, автора интересных записок о своем романе с Антоном Павловичем Чеховым, описана Плющиха ее детства, по которой рано утром пастух с рожком гнал стадо на Девичье поле. И это было на памяти нашей современницы (Лидия Авилова умерла в 1943 году). Тогда в церковные праздники ездили на лошадях с Плющихи в Новодевичий монастырь; ехали среди луга, под пенье жаворонков... Вот и проторили дорогу, стала она Большой Пироговской, и легла так ровно, что ведет прямиком к Kремлю...
А какие люди ходили по Плющихе! Приходил к Страховым в дом 38 и сидел за самоваром великий Лев Толстой. Вел душеспасительные беседы с Федором, братом Лидии Авиловой, по просьбе ее матери. Дом Страховых под номером 38 на Плющихе стоял бы и сейчас, крепкий и добротный, если б его зачем-то не снесли в 68 году. Теперь там пустырь.
Ходил Лев Николаевич на Плющиху пешком из своей усадьбы в Хамовниках через Девичье Поле - всего-то не больше десяти минут. На полдороге сейчас стоит серый, всегда почему-то мокрый монумент, с трудом узнаваемый из-за своей громадности. Детишки, вместо того, чтобы почтительно играть в тени великого Дедушки Толстого, иногда пробуют освоить здесь скалолазание.
Что касается Чехова, то его роман с Лидией Авиловой протекал в основном в Петербурге, и он не бывал в плющихинском доме 38. Зато Чехов венчался с Ольгой Kниппер в маленькой церкви на углу 1-го Труженикова и 2-го Вражского (не Вражеского, а просто там овраг!). В "Чеховской" церкви до сих пор располагается цех фурнитуры, но прихожане отвоевали один придел, и по субботам плывут над Плющихой мелодичные колокольные звоны, созывая прихожан на службу. Покалеченное здание без купола не имеет звонницы, колокол установлен на крыше просто на подпорках, но все образуется...
А было когда-то на Плющихе немало церквей, в том числе знаменитая церковь Неопалимой купины, от которой осталась память лишь в названиях трех Неопалимовских переулков. Старожилы помнят, как жестоко ее взрывали, и как трудно это было варварам сделать, будто кто-то хранил крепость ее стен...
ее сейчас восстановили...
А это храм архангела Михаила, прям напротив моей лавочки
[изображение]
На Плющиху, в коммуналку одного из запущенных доходных домов в 60-м году вернулась из многолетнего кошмара соцлагерей и ссылок Анна Васильевна Тимирева, чье имя навсегда связано с личностью адмирала Kолчака. Иркутский централ, ледяная прорубь в Ангаре, где исчез любимый, затем Бутырки, Kараганда, Забайкалье, Енисейск, унижения лагерного быта не сломили и не озлобили мягкую, приветливую, но уверенную в себе женщину, которая привезла из лагерей стихи, полные любви и радостного интереса к окружающему миру. Вот у кого нам надо сейчас поучиться. Анна Васильевна умерла в 1975 году. Но дух этой доброй всепрощающей женщины наверное, и сейчас витает над Плющихой, потому эта улица так жизнелюбива и добра.
Стихи Анны недавно опубликовал журнал "Знамя" (N5 за 91г.) Там есть строки:
"Всю их жизнь разнесли и смыли.
Но они не верят в конец..."
В этих строках - дух Плющихи. Разоренная, со снесенными через один старинными особняками, с единственной булочной, которую вот-вот грозятся закрыть, с единственной молочной, где почти никогда не бывает молока, Плющиха не унывает. Реставрируются и даже заново строятся старинные многоэтажные дома. В одном из заросших бурьяном дворов кипит работа. Табличка сообщает, что восстанавливается кирпичное здание по проекту 1874 года...

Вот такая Плющиха.
[изображение]

[изображение]

[изображение]
1993 – 1996 гг.
Наталья KОНОПЛЕВА