Кажется, это последняя часть цикла. Сейчас вывешу... и на этом пока всё.

Конференция.

Я прилетел на Каруну в поисках переводчика для каталога артефактов. Один из них применили к нашему начальнику разведки, что сделало жизнь в цитадели чрезвычайно насыщенной*. Упомянутый артефакт я сунул в карман ещё на Коррибане, и благополучно о нём забыл. По прибытии в космопорт Каруны переоделся в гражданское, бросил мундир в стирку. Включить стиральную машину я тоже забыл.

Как я ещё голову не забыл, не понимаю! Я был измотан до состояния тряпочки и весь перелёт беспробудно спал. Не помогло: из зеркала на меня смотрела физиономия пьяницы. Набрякшие веки, мешки под глазами, опухшее лицо – и желание послать всех к хаттам, без возврата! Показываться в таком виде коллегам не хотелось, но выбора не было.
Впрочем, коллеги видели и не такое. Любая защита учёной степени здесь превращалась в попойку, и наутро по университетским коридорам бродили хмурые учёные мужи. Издержки нейтралитета: представители воюющих сторон по прибытии на Каруну считали своим долгом пуститься в загул – даже те, кто к фронту и близко не подходил. Особенно те, кто не подходил. Местному населению оставалось не путаться под ногами и ждать, когда горе-вояки уберутся к месту дислокации.

Университет был исключением. Здесь пили все. И местные, и пришлые, без разбора. В том числе без разбора сторон: считалось, что археологам неуместно выяснять отношения перед лицом Вечности. Под вечностью понимались гробницы, храмы и пирамиды. В свете нынешней военно-прикладной артефактологии декларация выглядела крайне неубедительно, но принималась обеими сторонами: надраться хотелось всем!
Исключением были республиканские одарённые. Может, они и пили, но шатающимися в коридорах я их не видел ни разу. Даже когда числился армейским, и шифроваться от меня не было необходимости. Положение обязывает – или действительно: «Нет эмоций, есть покой…»?

Сегодня в Университете было тихо. Посыпанные песком дорожки, стриженые деревца, идиллия! А в дальнем углу этой идиллии, в двухэтажном садовом домике, обитал доцент Рикар Пареши.

Рик с трудом оторвался от текста: «Где взял?!»
«У диких копателей».
«То есть, место знаешь?»
«Приблизительно. Там ничего интересного – всё вынесли».
Рикар сощурился: «Не темни. Просто не хочешь меня туда пускать?»
«Не хочу, Рик. Вообще никого, не только тебя. Эта штука высасывает эмоции, личность, память. Превращает в куклу на верёвочке. Впечатляет, знаешь ли».
«Её, что, применили?!» - Пареши хмыкнул. «Ну, да, иначе ты бы не примчался!»
«Рик, переводи! Я народ не в лучшем состоянии оставил, нервы там на пределе, мало ли…»
«Убедил!» - вздохнул Рикар. «Но потом хоть задержишься? У меня доклад завтра: манаанские шельфовые диалекты!» - Пареши просиял. На этих шельфах он сидел больше года, надоел аборигенам до хатта, но своего добился.
Я улыбнулся: «Задержусь!»

Перевод Рикара обстановку в цитадели разрядил. Ничего хорошего, но могло быть хуже, и есть шанс на выздоровление. От меня сейчас ничего не зависело, и возвращаться я не спешил.
На завтра планировались два доклада, на послезавтра ещё три. Оказывается, я прибыл прямо на конференцию археологов-лингвистов.

* * *

Не буду сегодня пить! Даже за успешный доклад. Просто упаду и не встану. Вот тут, на диванчике…

«Разрешите?» - хммм… господа противники. Одарённые. Двое. Один явно старше другого. Мастер и ученик?
«Весь диван – ваш!»
«Благодарю…» - старший присаживается на краешек, младший остаётся стоять. Привычные слова, привычная вежливость. Конференция… положение обязывает. Но пришли они ко мне – холл пустой, как песчаный бархан.
«Иверо Тосокори, магистр криптологии» - представляется седой.
«Эгон Борн, археолог» - киваю в ответ.
«Благодарю, мне это известно. Ваши работы весьма популярны».
«Польщён…»

Популярны? Я несколько лет публиковался под псевдонимом. А вот ваших работ что-то не припомню, магистр Тосокори! Инкогнито вам ни к чему… издавались в ограниченном доступе?

Магистр собран, как перед прыжком в воду.
«Не будем летать кругами, лорд Борн! Доцент Пареши по вашей просьбе воспользовался закрытым разделом университетского архива. Характер запроса позволяет предположить, что в его руках находится «ракатанский манускрипт». Вернее, в ваших руках».
«Вы отслеживаете работу нейтрального архива?» - поднимаю бровь.
«Да. И будь у вас возможность, вы делали бы то же самое» - что ж, прямо и честно.
«Мне ни к чему. Я предпочитаю знакомства».
«Это удивляет» - магистр копирует моё движение бровью. «Тем более что ваша… смена статуса… на отношение к вам неодарённых не повлияла».
«А должна была? Не все помешаны на идеологии».
Магистр делает скорбное лицо: «Печально, что дружественный к неодарённым учёный служит делу доминирования одарённых. Но мы всё же сочли возможным встретиться с вами лично».

Четыре хатта, восемь вуки, двенадцать раз через забор! Это что, комплимент такой?! А мальчишка стоит навытяжку, глаз с меня не сводит. Охраняет? Не смешно. Этого Иверо я предпочту убивать на расстоянии. На очень большом расстоянии, иначе результат будет в его пользу.

«Магистр, оставим предисловия. Вы утверждаете, что я владелец «ракатанского манускрипта». Что дальше?»
«Это очень опасная книга, лорд Борн! Опасная даже для этой войны, где стороны не стесняются в средствах» - Тосокори предельно серьёзен. «Мне бы хотелось быть уверенным, что этой книги больше не существует».
«Вы предлагаете мне уничтожить исторический документ?» - пожалуй, пора возмутиться. Археолог я, или кто?!
«Некоторые документы не заслуживают ничего, кроме уничтожения!» - ого, а тема для криптолога явно выстраданная!
«Эта книга спасла моему соратнику жизнь» - теперь серьёзен я. «А описанный в ней артефакт чуть эту жизнь не забрал. Нож, сменивший руку, остаётся ножом. Им можно резать мясо, а можно горло – всё зависит от руки».
«От руки, верно…» - Тосокори машинально кивает. «И вы в своей руке уверены, не так ли?»
«Вы тоже. Иначе не пришли бы ко мне с разговором».
«Я уверен в вас…» - мой собеседник замолкает на полуфразе. Понятно: уверен во мне, но не в моих соратниках. Да и во мне магистр Иверо уверен постольку-поскольку.
Магистр? Или… генерал СБ Тосокори?
В общем, нейтралитет нейтралитетом, а с Каруны пора стартовать.
И скорее!

Тосокори поднимается: «Приятно было с вами побеседовать!»
«Взаимно» - лучезарно улыбаюсь. Ученик смотрит на нас ошарашено: явно готовился к бою, а тут сплошной политес! Магистр ловит мой взгляд, усмехается, я усмехаюсь в ответ. Он кивает мне, собираясь уйти, но внезапно останавливается.
«Лорд Эгон, разрешите вопрос? Личный».
«Не для протокола?» - пробую шутить. Не нравятся мне такие вопросы.
«Для меня. Я уже спрашивал, но вы не ответили. Как можно быть другом неодарённых – а вы им друг, я вижу! – и в то же время воевать за их поражение в правах?»

Оп-па… а ведь он знает, что у меня есть ответ. Может, он ещё и большую половину его знает?

«Я не друг одарённых, я не друг неодарённых» - почему-то мне хочется ответить серьёзно, - «Я друг тем, кто стал мне другом – независимо от расы, ориентации, третьего глаза и прочих вторичных признаков. Я не могу изменить мир, в котором родился, но могу сделать его чуть более приемлемым для своего окружения. Для тех, кто попал в зону моей ответственности. На всех сторонах».

Иверо молчит. Ждёт продолжения.

«Наш мир похож на партию в «Полководцы». Чёрный квадрат, белый квадрат – кому что выпадет, выбора нет. Переходы редки, но и они всего лишь смена… одной клетки на другую! С другими правилами, но с теми же решётками».

«Хотите перевернуть доску, Эгон?»
«Да, Иверо. С обратной стороны она не окрашена».


* * *

Пока мы беседовали, мой корабль обыскали. Осторожно и незаметно: нейтральный порт всё-таки.
И ничего не нашли.
Потому что не знали, что искать!

Иверо уверен: манускрипт у меня. Тяжёлый, переплетённый в кожу том, неудобный при переноске, неоднократно описанный в легендах. А у меня – всего лишь копия: несколько глав, переписанных неизвестно кем и неизвестно когда. Тетрадка, что так легко хранится за пазухой. Во время нашего разговора она всё время была со мной. В пустом холле, где их было двое, а я один.

Не стану вас разочаровывать, магистр… верьте дальше!

Да, и ещё одно: эти чудики так и не заглянули в стиральную машину!

Алькор.

10.04.2008.

- - - - - - - - - - - -
* подробности в рассказе «Мы стоим на плечах гигантов».