Рассказ с подтекстом, опубликован на сталкофоруме и породил волну срача, впрочем, как обычно. Топик жив и здравствует.

Личинка сталкера

Первый раз Арефьев увидел Михельсона на заседании Бо знает по какому поводу — просто ошибся аудиторией, а развернуться и уйти после приветственных слов председателя было как-то неловко. Арефьев тогда вообще не знал, кто этот носатый человечек за кафедрой, сбивчиво толкующий что-то о желтокрылых дрозофилах. Собственно говоря, он и доклад-то не слушал, а сидел себе на задних рядах рядом с Василевским и тихо распивал под столом его, Василевского, коньячок.
Внимание Арефьева привлек небольшой оффтоп Михельсона, которого, похоже, дрозофилы достали даже больше, чем скучающих слушателей. Сказал он что-то в стиле: «Кстати, если отвлечься ненадолго от личинок дрозофил… В процессе погружения в эту тему я также занимался личинками тру-сталкеров, и вот что показалось мне самым поразительным…» — но был решительно прерван председателем: «Простите, но давайте не будем отходить от темы вашего доклада». Михельсон тут же смутился, покраснел и, комкая свои бумажки, продолжил читать про желтокрылых мушек.
Потом начались вопросы, особенно многочисленные со стороны Ивановой (она, судя по всему, работала над той же темой и теперь стремилась всеми силами дискредитировать труд Михельсона), и Арефьев заскучал окончательно. Да и коньяк кончился. Поэтому он тихо извинился и выскользнул в коридор, намереваясь пообщаться с Михельсоном попозже.

Буквально через неделю оба наших героя сидели на кухне Арефьева, вкушали прелести ароматного чая со слоном, дымили сигаретами и обсуждали интересующую их обоих немного странную тему, временами переходя грань абсурда, да так за ней и оставаясь, поскольку и Арефьеву, и Михельсону там было комфортнее.
— Вопрос, конечно, толком не изучался, — после того, как на столе появилась водка, Михельсон почувствовал себя увереннее и, не стесняясь, маринованые огурцы с украшенного аляповатыми розами блюдца брал руками. — Да и методик нет, так что это всё исключительно теория.
— Домыслы, — поправил Арефьев, подливая еще воды в чайник.
— Можно и так сказать. Но вы сначала выслушайте мои соображения, а потом перейдем к полемике.

— Я вообще считаю, что тру-сталкеры — это отдельный вид, а не следствие развития обычной особи.
Арефьев открыл было рот, чтобы возразить, но сдержался и налил еще водки.
— Конечно, такой вывод далеко не очевиден, — продолжал Михельсон. — Сами понимаете, существует огромное количество особей, со возрастом мимикрирующих под тру-сталкера, но таких мимикрантов при детальном изучении не так-то сложно отделить.
— Простите, — не сдержался Арефьев, — то есть вы считаете, что особи, приобщающиеся к кругу «тру» вследствие адаптации в их, с позволения сказать, социуме, — всего лишь мимикранты? Кто тогда, по-вашему, тру-сталкеры? Мифические существа или сферические кони в вакууме?
Михельсон вздохнул, запалил от окурка новую сигарету. За окном неуклонно темнело.
— Видите ли, я придерживаюсь мнения, что тру-сталкер — это особь со своим типом мышления, этому нельзя научиться.
— И с каким же?
— Все их, хмм, культовые места, традиции, модели поведения, сленг — всё внешнее, наносное — действительно создает иллюзию «тру». Это и есть мимикрия. Но в основе поведения одних, в их мотивации скрывается стремление к неизведанному, к знанию, к накоплению и хранению информации, к мудрости, что ли… Другие же изначально не испытывают такого информационного голода (я сейчас не только о статистических данных, но и о любви некоторых сталкеров к исследованию территории и живых объектов), зато сравнительно легко подхватывают все обычаи и стремятся к тому, чтобы влиться в социум в качестве тру-сталкера. Как вы поняли, первый тип и есть «тру», а второй — мимикранты.
— Тогда есть и третий тип, который даже не пытается мимикрировать. Какое у них место в вашей теории?
— Никакого. Они не относятся к тру-сталкерам даже по внешним признакам, а потому я ими не занимаюсь.
— Я думаю, всё проще, коллега. Особи, которых вы отмели из-за отсутствия интереса к ним, и есть обычные сталкеры, а все остальные — «тру». Или тех, кого вы называете «тру», следует именовать «супер-тру», — Арефьев рассмеялся. — Различия мне кажутся надуманными. Откуда вы, например, знаете, что какой-то конкретный экземпляр движим страстью к исследованию, а другой — к завоеванию расположения? Если ведут себя они одинаково.
— Нужно смотреть в корень, как водится. Мимикранты изначально ведут себя без всякого намека на «тру». Они не ищут знаний, а с самого начала просят совета и помощи. Тру-сталкер, в отличие от них, всё найдет сам, благо социум представляет для этого все возможности. Мимикрант же приспосабливается к заведенным в социуме порядкам постепенно, перенимая стиль поведения у центральных фигур социума — «тру» или других мимикрантов. Тру-сталкер появляется в социуме неожиданно и ярко — особь с небогатым опытом, но подготовленной теоретической базой, сразу проявляющая себя в лучшем свете. Мимикрант же развивается весьма наглядно, на глазах у социума, от совершенно чуждой ему особи до более или менее соответствующей внешним признакам «тру». Вы понимаете, о чем я?
— Да, — Арефьев ухмыльнулся, — о сферических конях. Покажите мне хоть одного «тру», отвечающего вашим требованиям.
— Их единицы, верно. Но они есть. Так вот, что я говорил о типе мышления… Я подозреваю, что всё строится на шкале «интроверт/экстраверт»: «тру» более замкнуты и находят нужные знания сами, мимикранты общительны и не утруждают себя поиском, так как могут узнать все, непосредственно задавая вопросы социуму.
— Слишком топорно, уж простите. Слишком категорично. То есть вы хотите сказать, что все, кто более заметен в социуме, суть эти ваши мимикранты?
— Отчего же. Интровертам тоже свойственно время от времени общаться, они не отшельники-молчуны. Я, конечно, понимаю, что вы не психолог (я и сам от этого весьма далек), но такие вещи должны понимать.
— Скорее, я недопонял ва́́с. Ну хорошо, а так ли важно, является ли особь «тру» по вашей классификации или же мимикрирует под «тру»? Поведение и тех, и других совершенно неотличимо.
— В социуме — да, возможно. Но, понимаете ли, если обратить внимание на поведение особей в естественных условиях… Одни будут, как у них это называется, «копать», зарабатывать на жизнь разнообразными способами, утверждаться в среде обитания… в общем, вести ту же жизнь, что ведут особи, не являющиеся сталкерами. Другие помимо этого (а отдельные экземпляры — вместо) займутся исследованиями или хотя бы систематизацией уже накопленных данных. Кстати, забавны начальные попытки юных мимикрантов заявить о себе, как о кандидате в «тру»: получив один отдельно взятый исследовательский опыт (как правило, уже давно не являющийся новостью для остального социума), они стремятся известить об этом как можно большее количество сталкеров, как бы заявляя: «Вот он я! Я тоже тру!» — Михельсон разгорячился, как и положено редко злоупотребляющему научному работнику после распития полулитра на двоих. — Естественно, что уже утвердившимся особям, как «тру», так и мимикрантам, такие попытки кажутся смехотворными.
— То есть вы предлагаете подсматривать за бытовой жизнью исследуемой группы и уже по ней выделять мимикрантов? И с какой же целью? Для общественного порицания, что ли?
— Отнюдь. Для нас это вряд ли важно, а вот для самих сталкеров это может быть поучительно. Когда особь своим поведением в социуме всячески позиционирует себя как «тру», но при этом не отходит дальше десяти локаций от портала, торгует поношенными вещами ради получения как можно большей прибыли и копает мультом в шахте, эту особь можно с большой вероятностью считать типичным мимикрантом. Тру-сталкерам всё это, как правило, не интересно.
— Коллега, вы же всё смешали в одну кучу! «Тру» у вас и замкнутые молчуны-мудрецы, и маньяки исследований, и скучающие отшельники — и всё это одновременно. Да таких особей вообще нет!
— Вы утрируете, да и я несколько заострил углы для наглядности… Скажем так, бытовая жизнь «тру» быстро наскучивает, ему хочется нового; но, в отличие от прочих особей, ему нужна не новая игрушка, а новая тайна, новая загадка, которую нужно разгадать.
— Вас послушать, так тру-сталкеры — это высшие существа, а жалких мимикрантов до́лжно подвергнуть тотальному геноциду, — Арефьев перешел на коньяк и разошелся не хуже Михельсона. — Вы ставите один «вид» выше другого. Я, кстати, до сих пор не согласен, что это отдельный вид.
— Вы опять меня неверно поняли. Да, на мой взгляд, тру-сталкеры намного полезнее для социума, чем мимикранты, но вот уж к чему я не призываю, так это к их уничтожению. Глупости какие… Я, наоборот, рад буду, если обычные особи массово мимикрируют под «тру». Потому что обычные особи для социума еще вреднее. Но мне, правда, жутко неприятны юные особи, которые еще не мимикрировали, но делают к этому попытки. Потому что попытки эти внешне совершенно отвратительны.
— Чтоб я сдох, коллега, да вы фашист! Борьба за чистоту вида, ну надо же!
— Умейте отличать фашиста от селекционера. Когда я занимался желтокрылыми дрозофилами, никто не возмущался, что я выбраковываю из потомства прочие экземпляры. Здесь то же самое.
— Но это ваше отношение к молодым «мимикрантам»… Попытки детей взрослеть вам тоже отвратительны?
— Попытки детей показаться взрослыми раньше времени, я думаю, покажутся неприятными любому. Как одиннадцатилетние девочки, накрашенные, будто проститутки, или первоклассники, раскуривающие в туалете одну сигарету на десятерых. Всё должно происходить вовремя. А мимикранты, не обладая, в отличие от «тру», запасом знаний и ленясь его получить, как раз и напоминают своим поведением подобные случаи.
— Ну и что же вы предлагаете?
— А зачем мне что-то предлагать? Популяция и без того достаточно забавна и интересна для изучения. А выведением идеальных популяций пусть занимаются другие.
— Но всё же, какой эта идеальная популяция кажется лично вам? Очень любопытно послушать после такого выступления.
— Хмм… — Михельсон задумался. — Если особь в глазах социума завоевывает звание «тру», это считается престижным и модным, именно поэтому мимикранты всеми силами стремятся подражать образу «тру». Но подражают всему внешнему… я уже говорил об этом, кажется. А вот если бы образцом для подражания была тяга «тру» к знаниям, тогда, возможно, остальной социум хоть немного смог бы приблизиться к идеалу. Мимикранты бы учились узнавать, а не копировать, и различия между «тру» и, так сказать, «псевдо-тру» стерлись бы. Но это, на мой взгляд, недостижимо.
Оба закурили. Над столом вместе с сигаретным дымом и парами алкоголя повисло молчание. Арефьев определенно хотел спросить еще что-то, но никак не мог сформулировать вопрос. В итоге паузу прервал Михельсон:
— Но на самом деле популяции бы пошло на пользу и простое увеличение количества мимикрантов. Обычные особи сталкеров дурно влияют на весь социум. Если бы не столь удручающее поведение мимикрантов в период их становления, им вообще цены бы не было. Традиции, в конце концов, в большей степени поддерживаются именно ими, у тру-сталкеров на это не всегда хватает времени и желания.

Потом Михельсон засобирался домой, а еще через неделю Арефьев уехал стажироваться в Штаты. На Новый Год Михельсон прислал ему открытку с разноцветными бабочками. На развороте было написано:

Эволюция псевдо-тру-сталкера:
Сначала он спрашивает, где копать, потом — где Хармонт, а затем — где модераторы, чтобы удалить топик с вопросом о месте копки от очередного новичка.

_________________________________
17-18.08.08 © Неруки Неногами