Бен покачал головой.
– Ты все еще не стал собой. Все задают вопросы. Вроде «Когда Люк Скайуокер собирается успокоиться, и опять все исправить?» Никто не знает, что ответить.
– Все исправить? – Люк постарался не показать удивления, но оно проскользнуло в голосе. – В смысле – щелкнуть пальцами, прекратить войну, и пролить дождь из цветочных лепестков на все планеты?
– Ну да, что-то вроде, – Бен ухмыльнулся, потом посерьезнел. – Нет, думаю, они имеют в виду… когда ты снова встанешь во главе? Возглавишь джедаев, определишь роль в войне? Возглавишь, а не просто направишь? Разница-то есть.
Сердце Люка упало еще глубже.
– О, Бен. Они задают такие вопросы, потому что у них неверное представление о том, на что я способен. Оно основано на том, что я творил, когда был молодым, слепо рассчитывал на удачу и пылал энергией… и когда всех адептов Силы в Галактике можно было пересчитать по пальцам. Другие джедаи могут сделать то, что делаю я.
– Нет, не могут. Никто из них не может быть Люком Скайуокером.
Люк на секунду уставился на посадочную площадку. Она все еще служила своей цели, но была потрепана, поверхность выветрена, все более хрупко, чем на момент создания. Похоже, это была прекрасная иллюстрация к нынешнему времени.
– Время нельзя повернуть вспять. Мне на плечи давит не лэндспидер, а груз лет и событий. Я не могу их отринуть, и если б я мог – то отбросил бы и все, чему они меня научили. Ныне я куда полезнее в роли учителя, поставщика знаний. Такова моя роль. Мне действительно стоит задуматься над подходящей кандидатурой на роль следующего Верховного Мастера.
Бен молчал несколько секунд, и Люк ощутил, как от мальчика исходят нарастающее смятение и беспокойство.
А затем от него плеснуло сильным чувством: страхом. Люк бросил взгляд на внезапно вскочившего Бена, смотревшего с неприкрытой тревогой.
Люк непонимающе посмотрел в ответ.
– В чем дело?
– Не знаю, как и сказать. Какие верные слова? – Бен отвернулся от отца, огляделся, словно в поисках поддержки от тех, кого здесь не было, и вновь посмотрел на Люка. Он вдруг показался обезумевшим, как кто-нибудь, попавший на перекросток в лабиринте со штурмовиками за спиной – по какому пути идти? Какой ведет к плену или смерти?
А затем он прошелся мимо, запустив пальцы в волосы и взъерошив их, словно эта неряшливость помогла бы прогнать дурные мысли.
– Ты хочешь быть с мамой.
– Конечно, хочу. А ты?
– Да, но я – по-другому. Я хочу, чтобы она была здесь, с нами, – Бен остановился на середине шага и развернулся к отцу; мастер-джедай в душе Люка оценил грациозность движения. – Ты хочешь быть с ней там, где она сейчас.
– Ты о чем?
– Ты хочешь умереть. Обрести покой. С ней. В смерти.
– Это смешно.
– Нет, не смешно. Когда дядя Хэн и тетя Лея сказали нам, что Алима Рар мертва, ты должен был сказать: «Теперь можно вернуться к работе». А вместо того ты говоришь – «теперь я могу передать Орден кому-то достойному». Ты готов умереть. Только вот у тебя нет неизлечимой болезни, и никто не приставляет бластер тебе к виску. Так что случится? – на последнем слове голос Бена сорвался.
– Бен, это… это… Ты ухватился за неверные выводы, – Люк попытался подыскать верные слова, чтобы убедить сына – его заключение просто смешно.
Но не смог.
– Это и есть привязанность, да? – Бен снова принялся ходить, и слова полились из его уст, словно вода из разбитой плотины. – Не любить кого-то. Не жениться на ком-то. Не иметь детей. Быть таким, что если что-то случится – от тебя ничего не останется. Когда она уходит – и ты чувствуешь себя дроидом с болтом-ограничителем. Мама не хотела бы видеть, что ты себя так ведешь. Так почему ты это делаешь?
– Я не могу иначе, – Люк поднялся на ноги, и слова вылетели, прежде чем он их осознал. Он покачнулся, ощутив неожиданную жесткость этих чувств.
Бен резко развернулся и взглянул на него.
– Придется!
– Как?
– Не знаю. Ты – мастер-джедай, так что вычисли.
Люк ощутил настоящий гнев внутри, огонь, раздутый оскорбительным тоном Бена.
Нет, это была лишь другая ложь, ложь себе самому. Огонь раздуло то, что Бен был прав.
Люк закрыл глаза, отыскивая путь сквозь мирную отрешенность, которую выстраивал вокруг себя последние месяцы. И за ней он постарался найти себя. Но сперва он ощутил только вес своего горя, и то, что держало его на плаву, не давало упасть под этой ношей – желание соединиться с Марой. Соединиться, когда придет время. Соединиться в Силе.
А потом он ощутил иной груз, который почти сбросил с плеч – груз ответственности перед Орденом, перед семьей, перед Галактикой.
Перед живыми.
Конечно, он его сбросил. Никто не может нести два таких груза, пусть и не долго. Они его раздавят.
Но ему придется нести тот, который он отложил, не так ли?
«Прости меня, Мара».
Зная, что это будет предательством, Люк медленно и осторожно отступил от своего горя.
Оно не ушло полностью – Мара все еще была частью его, и потому с ним всегда останется боль от ее потери. Но внезапно стало куда легче дышать и думать. Люк удивился – когда в последний раз он мыслил по-настоящему ясно?
И, что странно, он не чувствовал себя предателем. Был иной груз, тяжесть долга. Он его нес всю свою взрослую жизнь, и иногда этот вес пригибал его к земле. Но в других случаях он его поддерживал и помогал остаться в живых.
Возможно, поэтому он так и хотел его сбросить: груз держал его в живых, когда он не желал жить.
Тщательно и осторожно он принял этот иной груз на свои плечи.
Люк открыл глаза. Его сын стоял перед ним, волновался, но теперь вздохнул, выразив краткое облегчение.
– Посмотрит в зеркало, папа.
– Мне не нужно.
– Знаешь что? Тебя предают твои чувства.
Люк подавил смешок.
– Бен, если ты когда-нибудь скажешь, что я тебе так говорил…
– Не скажу.
– …то я тебе устрою тренировку, от которой Кип Дюррон зарыдает.
– Не скажу, не скажу!
– И когда ты стал таким умным, а? Как я не заметил?
Бен пожал плечами, вновь показавшись подростком, растерявшим все слова.
Люк положил руку сыну на плечо, и повел его к лифту.
– Знаешь, есть еще неоконченные дела. Сейчас мы слишком заняты, чтобы соблюдать обычные формальности. И церемонии с обрядами тоже.
Бен с подозрением нахмурился.
– Ты о чем?
– Думаю, тебе пора начать собирать световой меч.
Бен резко затормозил и взглянул на Люка.
– Но… но я еще не прошел испытания.
– А как ты назовешь то, что ушел от пропасти, к которой тебя толкал Джейсен… и затем оттащил Верховного Мастера от его собственной пропасти?
– Упрямством.
– Покажи мне не-упрямого джедая, – Люк ступил на пол лифта и коснулся кнопки, утопленной в пермакрит. – Начинай работать над оружием, сын.
Он нажал кнопку и турболифт унес его вниз – назад к работе, назад к ответственности.

Фоновая музыка Torley Wong - Jedi Master
Настроение: переводческое