Вот рассказик, с которого и началось моё знакомство с автором. Рассказик длинный, поэтому, я его порезала (места обрезки обозначила ***). Если понравиться - пишите, дам ссылочку на автора.
Я оставила описание города, встречу прототипов, и рассказ о том, что с ними случилось.... концовку выбросила. Просьба дочитать сам рассказ (под пунктом 4) и живо представить сие.... я лежала под столом, читая его....


1.
Хорош город Воронеж, солиден! Основательность его кварталов, степенная ширь проспектов и размах площадей — поистине столичные. Гуляя по воронежским просторам, невольно проникаешься чувством почтительного благоговения, которое обычно появляется, когда идёшь по Новому Арбату в Москве, или по Невскому в Питере, или по Красному проспекту в Новосибирске.
А молва об аномально высокой красоте местных девушек давно и успешно обошла страну. Есть легенда, что ещё Пётр I, решив в своё время начать тут строительство флота, согнал работников со всей империи. И чтоб они ненароком не разбежались, царь распорядился согнать сюда же и самых красивых женщин — мастерам в жёны. То есть селекцию здесь провели довольно давно.
Мы же с приятелем Серёгой Стрельцовым, будучи студентами химического факультета Тульского пединститута, не привыкли верить легендам, не сделав предварительной проверки их истинности. А непреложным, неподкупным критерием, подтверждающим либо опровергающим любую истину, служит практика. Поэтому в один из августовских дней 1992-го года, когда суточная тряска в перекладных электричках осталась позади, доблестная столица не менее доблестного Черноземья явилась пред наши пытливые очи. Как обычно для первого приезда в незнакомый город, мы направились туда, куда эти самые очи и глядели, в данном случае — на ул. Плехановскую.
***
Влево от универа начался довольно крутой спуск, идущий через частный сектор и упирающийся в Набережную. Воронежское водохранилище, как и реки Ленинграда, одето в серый гранит, и где искать пляж — понять невозможно. Зато пристань прогулочных катеров виднелась довольно отчётливо. Не сговариваясь, направились туда, вознамерившись совершить лёгкую водную прогулку — этот вид развлечений для нас, туляков, всегда будет относиться к разряду экзотических.
***
Далее стóит подробнее описать этих «прынцесс». Девушка постарше, как и мы, вероятно, недавно отметила своё двадцатилетие. У неё натуральные светло-русые волосы до плеч, лучистые глаза, на фоне водоёма ставшие ещё синéе, прелестный прямой носик и весьма миленькие ямочки на щёчках. Рост её достигает отметки «175», а параметры, если судить на глазок, составляют «88-62-95». Внешне она напоминает Анастасию Ягужинскую из культового сериала и вполне может считаться красавицей, если б не ноги, по длине своей заметно уступающие туловищу — неудачно подобранные бриджи особенно подчёркивают это.
Вторая незнакомка казалась совсем юной. Её со вкусом осветлённые волосы, даже будучи заплетёнными в косу, запросто достигают поясницы. Классически зелёные глаза придают неповторимый шарм не шибко симпатичному горбоносому лицу. Взгляд же её оставался печальным, даже когда девушка улыбалась, будто какая-то давняя глубокая скорбь терзает её легкоранимое сердечко. Таких обычно зовут Иринами или Светланами, но для себя я окрестил её Русалочкой. Ростом она на сантиметр не достаёт до отметки «170», зато там, где положено, у неё было «60», а чуть ниже — «90», упакованные в джинсовые шортики. Правда, на месте верхних «90» едва достигается «75», да и то — за счёт не по погоде плотного бюстгальтера, контрастно смотрящегося под обтягивающим бордовым топиком.
***

2.
***
— Ой, ну ты что! Что я, дура, шоль, в общаге жить? В этом бардаке? — откинув назад головку и слегка выкатив печальные глазки, вопрошала Русалочка с некоторой долей истеричности в голосе. — Там такой беспредел! Нет, ну, не беспредел, конечно, но кобелей пьяных полно. Посмотрит — аж тошно становится! Нет, ну, не тошно, конечно, но противно.
— Ах, не говори! — в тон ей ответила Ягужинская, тоже, очевидно, опытная в данном вопросе. — Под таким взглядом чувствуешь себя будто обнажённой. Неприятно, бррр! Но чтобы съезжать из-за этого на квартиру…
— Если б только из-за этого, милая! — негромкий русалочий голос дрогнул. — Мы с подружками такой кошмар пережили! Нет, ну, не кошмар, конечно, но не дай бог никому! Знаешь, когда среди ночи в дверь ломится огромный пьяный насильник в кованых сапогах — ты из института сбежишь, не то что с общаги! Он дверь чуть не высадил! А хрипел знаешь как? Ой, лучше тебе не знать! — предавшись потайным своим воспоминаниям, девушка смахнула слезу.
***

3.
Как ни жестоко это прозвучит, но от услышанного несколько минут назад теперь стало жутко смешно.
— Прикинь, Серёг, какие нешуточные страсти! — сказал я, цинично ухмыляясь.
— Да-а, мелодрамища неслабая. Шекспир отдыхает! Но что, это и вся история?
— Нет, конечно, не вся, но смотри, сколько трагизма, а? Сколько чувства! Хотя, сдаётся мне, девяносто процентов тут — не более чем бредни наивной дурочки. Нет, ну, не дурочки, конечно, но…
***
4.
***
— Эта история приключилась давным-давно, в тот блаженный период, когда отпущенные цены резко взлетели вверх, зато понятия «талон» или «визитка» навсегда ушли в прошлое. В ларьках и магазинах появились первые признаки грядущего изобилия, а провинциальный обыватель ещё путал «сникерс» и «тампакс» — согласитесь, два отнюдь не тождественные предмета. Мы перешли на четвёртый курс. Мы — трое молодых людей: Иванов, Петров и ваш покорный слуга. Поскольку все прибыли из разных уголков нашей необъятной страны, то и проживали в общежитии. О! Это была классическая «совковая» общага, с двумя кухнями на этаж, со стенами и перекрытиями, судя по их звукоизолирующей способности, сделанными из картона. Кроме того, тут создался настоящий рай для таких домашних животных, как мыши, тараканы и комары. Последних, благодаря постоянно текущей в подвале канализации, здесь можно встретить в любое время года.
***
— Да. Ну так вот. А прямо над нами поселились три первокурсницы. Три барышни, чистые и невинные создания. Не синечулочные математички и не валютные интердевочки с инъяза, они обучались на филологическом. А там — сами, поди, знаете: что ни студентка — то Наташа Ростова, пáдающая в обморок от слова «пися».
***
— Ладно, ладно, ты прав. Но эти — исключительные, — Алексей мечтательно понизил голос. — Взгляд любой из них был особенно — непорочно! — обаятелен, а лица, в отличие от наших сверстниц, ещё не были столь потасканными. Одна зеленоглазая блондинка, с косой до талии, уж очень хороша…
Мне почему-то вспомнилась недавняя Русалочка, затем представились физиономии одногруппниц, и я по достоинству оценил мастерство Алексея как рассказчика.
***
— Мы хотели познакомиться с этими девушками поближе, вплоть до самых серьёзных отношений, но ничего не получалось: наши верхние соседки оказались невероятно зашуганными.
***
— Наше «соображение на троих» затянулось, — рассказчик продолжил свою историю. — Все уже стали «хороши», а ни один из ликёров не был выпит полностью. К тому же, стрелки показывали три часа ночи. Закончив играть, я нажал клавишу спуска меха, чтобы привести инструмент в исходное положение. «Ххха-а», — хрипло, как старый астматик, выдохнул баян. «Ну-ка, ну-ка, — заинтересованно спросил Петров. — Что это?». «Ничего. Просто спуск меха». «А ну, вдохни!». Нажав ту же клавишу, я раздвинул мех. «Хххы-ы-ы», — глубоко и довольно громко вздохнул баян. «Класс! Надевай его! Пошли наверх. А ты, — Петров обратился к Иванову, — тоже инстрýмент захвати. Ох, они у нас поспят сегодня!». Иванов из шкафа вынул железнодорожную кувалду с полутораметровой рукояткой, доставшуюся в наследство от прежних обитателей нашей комнаты. Едва ступив на третий этаж, я яростно «задышал» баяном. «Бум-м, бум-м», — Иванов стукнул кувалдой по полу в такт шагам. Бил он не сильно, но в ночной тишине удары гулко разносились по всему этажу. Пройдя три таких «шага» вправо, мы остановились. Я не прекращал «дышать». «Это — монстр, Фредди Крюгер в гости пожаловал», — шёпотом пояснил Петров, хотя мы и без него всё поняли. Постояв секунд двадцать, «монстр» сменил направление, двинувшись прямо к двери наших соседок. Звуки «шагов» звонко отражались окнами, а от жуткого «дыхания» баяна, многократно усиленного ночным эхом, у нас у самих по спине побежали мурашки. «Двигай сильнее», — прошептал мне Петров, поравнявшись с комнатой №336. И тут же, повернувшись спиной, со всей дури замолотил в дверь пятками и кулаками. Отголоски его ударов, наверно, зафиксировали сейсмологи в ЮАР и Канаде. «Смотри, замок не вышиби», — шепчу в ответ, продолжая что есть силы водить мехом. Жалобно тре-ща, хлипкая дверь выгибалась дугой, а старенький баян надсадно хрипел громким басом: «Ххы-ы — хха-а, ххы-ы — хха-а!».
***
— Они в окно там не повыпрыгивали? — рыдая, спросил Серёга. Алексей внешне оставался совершенно бесстрастным, но внутренне, похоже, был глубоко доволен собою.
— На мгновение удары вместе с дыханием умолкли. Гробовая тишина царила в комнате несчастных девушек. Выждав полминуты, Петров смачно выругался густым басом на всю общагу, чётко проговаривая каждую буковку. Смысл его фразы заключался в выражении досады из-за неоткрытой двери. Он задолбил с новой силой, я возобновил «маньячное» дыхание. Секунд через двадцать уставший Петров тем же басом в трёхэтажных идиоматических выражениях сообщил о намерении прийти сюда завтра слегка пораньше, затем подал знак отходить. Иванов стукнул несколько раз кувалдой, эхо от этих шагов «монстра» повторялось дребезжащими стёклами по всей общаге; я так и «дышал», пока мы не дошли до пятого этажа. Потом, конечно, пришлось совершенно беззвучно спускаться к себе, на второй… Утром, специально встав в семь часов, с Петровым пошли на третий этаж. Якобы умываться. В умывальне, конечно, встретили наших горемычных соседок, двоих из трёх. Блондинка ожесточённо тёрла руки мылом, тупо уставившись на струю воды из крана, шатенка пыталась попасть зубной пастой из тюбика на щётку. Сильный тремор не давал ей сделать этого. «Привет, девчонки!» — бодро сказал Петров. Чуть присев, обе повернули свои бледные взоры столь резко, словно друг выстрелил из пушки. Блондиночка выронила мыло в фаянсовую раковину, да так и не смогла его подобрать — оно выскальзывало из её изящных ручек.
***
— В течение последующей недели из общаги на квартиру съехали трое. Первым — что удивительно! — незадачливый музыкант. Затем — блондинка и шатенка. Третья девушка подселилась к пятикурсницам. Каких там ужасов они наговорили своим ближним — для нас навсегда осталось загадкой. Бедненькие! Они так и не знают, что это был прикол! Жестокий, да.
***

В кокпите сонное