Суть да дело, объективы линзами, а давайте я лучше вам расскажу как по Москве вчера гулял, пока ждал человека нужного...
Вынырнув на Пушкинской и крутанувшись на 360 градусов, поймав в уголок глаза весенне солнышко, я направился вниз по Тверской к новому Манежу. У памятника Пушкину кучковались молодые люди, причем слева мальчики, справа девочки. Я понял, что мальчики пригласили девочек на свиданку, но в толпе, опять же, не могли ни с кем найтись. И только Пушкин недвижимо наблюдал за этим броуновским движением с высоты голубиного полета, которым как раз по весне очень удобно залетать на голову и плечи поэта для короткого и нужного передыха. Солнышко опускалось и длинные тени от зданий уже подступали к середине улицы. Воздух был свеж и прозрачен. Перекусив в "Макдаке" у центрального телеграфа, я заметил гордые +6 на его уличном термометре и ноги вынесли меня к новой гостинице "Москва", где в толпе припаркованных авто, я разглядел по весеннему грязный, но маленький и гордый Бугатти Виерон. Приметив швейцара в русских народных одеждах, я нырнул в переход и вышел уже на Манежке, где заметил, как из патрульной машины вылез блюститель порядка, одевавший "калаш" на плечо. Он робко прятал за спину пустую банку Карслберга, которую выкинул в ближайшую урну, озираясь по сторонам.
Весна...
Перед воротами в Александровский, я тормознулся и вразумил ирландцев, что "Гум из ап зеа, энд ай донт ноу, уэ зей куд си эни статуе оф Владимир Ленин?"... Повтыкав полминуты в вечный огонь и вспомнив деда, я прошелся вдоль освещенных стен из красного кирпича и спустился в андеграунд, где в первый раз за много-много лет прошелся не спеша по всем переходам и лесенкам от Александровского Сада до Боровицкой...