Тусклый и нарочито серый. Блеклый, пыльный, выцветший.
Мертвый.
Мертвые фильмы. Трупы вместо живих людей. Пустота и тлен склепа.
Что еще можно сказать?
Главные герои - мертвые, разлагающиеся тела. Тушки... Толпа прислужников-прихлебателей, словно трупные черви. Соглашающихся, преклоняющихся, лебезящих. Бюрократы и временщики. Паразиты. Печеночные сосальщики.
Пыль и прах.
Единичные человекеские чувства - ислючительно у людей, случаной попавших в поле зрения режиссера...

И родные ЗВ.
Может быть, так все и было? Государство, которое вовне, а в пределах видимого - итнриги различной степени крупности, раболепное подчинение окружающих? Суета и прах. И, возможно, то же чувство близкой развязки - оттягиваемой, но неизбежной. И скорой.
Черное вместо серого. Хламида вместо мундира... Иссушающее действие темной стороны - вместо болячек Гитлера и Ленина.
И никого близкого рядом. Ева Браун, Крупская, Мара Шейд... Уважающие, преклоняющиеся, возможно, осмеливающиеся перечить - но не близкие, не родные. Всегда будет что-то стоять между ними...
Соратники. Сталин, Борман, Вейдер. Либо не имеющие своего мнения, либо плетущие интриги за твоей спиной. Тихо смеющиеся твоей беспомощности. При сохранении иллюзии власти - твоей совершенно абсолютной власти...
И где-то внизу, у основания пирамиды, серая масса - безликая, подчиняющаяся, обожествляющая свою такую же серую верхушку.

Там есть все, только нет души,
Вместо росы белый жемчуг дрожит.
Робот птиц восковых сторожит...
Сад все диктует, запомни.

Думать о будушем нет причин,
Прошлая жизнь - под контролем машин.
Ты выходишь из сада живым,
Но в сердце - мертвая зона.