Карандаш легко скользил по бумаге, окрашивая её в бледно-серый цвет. Штрих. Ещё штрих. Полуовал. Пальцы второй руки легко перекатывали между собой тонкую старинную монету, чуть поблескивающую на первых лучах весеннего солнца. Кусаю нижнюю губу, рассматривая оживающий на глазах рисунок, который, казалось, прям сейчас начнет шевелиться, как черно-белые старые фильмы. Губа стала горячей, и я почувствовала легкое покалывание. Пальцы немного занемели, и я совершенно не чувствовала тонкой палочки простого карандаша. Он скользил, надавливал то сильнее, то слабее, рисовал, чертил так, как ему того хотелось. Ожил.
Останавливаюсь, кручу потемневший альбомный лист, подтираю штрихи кончиком пальца и снова начинаю рисовать, оценивающе пробегая взглядом по нежным изгибам штрихов. Сдуваю крошку грифеля, клацаю монеткой о столешницу. Озорные солнечные зайчики бегают по рисунку, добавляя собственную игры света и тени, искажая первоначальный рисунок, заставляя меня, то хмуриться, то улыбаться. Я не вижу картины. Совсем не вижу. Глаза цепко выхватывают лишь отдельные фрагменты – люди, аккуратный серый микрофон, яркие дневные лампы, огни, бутылки на столиках заднего плана. Пытаюсь сфокусироваться на целостной картине – и снова чувствую неудачу. Сжимаю крепче зубы, почти слыша как эмаль крошиться, подобно грифелю карандаша. Чертов диагноз. До боли закусываю губу. Прозвенел звонок.
- Что у нас сегодня? – Меня за шею обвили женские руки, подобно стальному ошейнику, оббитому розовым пушком. Вроде как мило, но чертовски неприятная вещь.
- Не знаю. – Ответила я, роняя монетку, и раздраженно барабаня пальцами по столешнице.
- Угу. Кто бы сомневался. Я подниму. – Дарин убрала руки и скользнула под парту, как маленькая проворная змейка. Как только монетка вернулась в родное место обитания – мне тут же стало спокойнее. Покрепче сжав карандаш, я принялась дорисовывать последние штрихи и свою метку – в левом нижнем уголке я рисовала копию своей монеты и творческую подпись.
- Отпадно! Как же я обожаю твои рисунки! – Девушка взвизгнула и вырвала лист, прям из-под карандаша, оставляющего на бумаге последнюю заключительную точку.
Я резко встала, не обращая внимания на восхищенную подругу, уже во всю рекламируя мою новую работу перед одногрупницами, которые окружили её мелкой стайкой и громко вздыхали. Мне надо было чертовски срочно закурить. Еле сдерживая дрожь в пальцах, выпустивших желанный карандаш из своего плена, я сбежала по ступенькам и выскочила на крыльцо, выуживая из кармана последнюю чуть помятую сигарету. Дрянь! Зажигалка осталась в сумке...
Сзади послышались громкие шаги, и я развернулась, буквально сжигая взглядом парня. Лицо вроде знакомое, но пытаться вспомнить – пустое дело.
- Рисунок? – Он понимающе ухмыльнулся и подставил зажигалку. Я благодарно прикурила и с жадностью затянулась, чувствуя, как горячий дым заполняет мерзкую пустоту внутри меня. Её звон начал постепенно заглушаться, и «к фильтру» он, наконец, совсем заглох. Я глубоко вздохнула, отправляя бычок щелчком пальцев в ближайшую мусорку.
Идти обратно в аудиторию – не хотелось. Голова немного кружилась, из-за чего окружающее меня пространство странно расплывалось. Глаза, сами по себе, прыгали с предмета на предмет, как будто изучая окружающую обстановку и так заученную мною на зубок. Чуть впереди ещё не работающий грязный фонтан. Слева – промерзшая клумба, ещё хранящая последние крошки снега. Справа – магазин канцтоваров, подторговывающий дешевой жвачкой, пирожками и растворимым кофе. Все, что нужно для студента. Я нервно скривилась, пытаясь сосредоточиться на лице парня, медленно вдыхающего голубоватый дым. Казалось, он смаковал сигарету, которая только-только перешла половину. Он бросил на меня взгляд из-под черной челки. Какие у него глаза? Я даже не могу сказать их цвет, и это жутко меня раздражало. Бессильная злоба подступила к горлу, снова заставляя меня чувствовать пустоту и одиночество, медленно сгрызающее душу изнутри.
- Дай сигарету.
- Бери. – Он пожал плечами и выудил пачку, изучающее смотря на меня.
- Спасибо. – Вторая сигарета закончилась подозрительно быстро. Я кивнула парню и собиралась уходить, чтобы не искушать пустоту в третий раз.
Почему это происходит со мной? Как будто стальные острые когти начинают рвать зажившие раны души, оставляя на розоватой коже новые бардовые шрамы. Это так больно... Но я не могу остановиться. Пальцы ломит и выворачивает, если я долго не беру карандаш, а, оказавшись в руках, он начинает так быстро рисовать... так быстро... в не зависимости от поверхности... Когда-то я даже рисовала рисунок на стене д...
- Кара, ты вообще думаешь собираться? Занятия закончились. – Дарин легонько толкнула меня в плечо.
- Угу. – Киваю, перебирая пальцами монетку. Это... отвлекает. Оглядываюсь по сторонам, с удивлением обнаруживая, что я в раздевалке. Не помню, чтобы сюда шла.
- Почему у тебя такая странная фамилия? Я понимаю там Смит... Стюарт... ну или на худой конец – Картер или Фалкоу... На их фоне Сорн Кьюри более чем подозрительно звучит. Ты не находишь?
Дарин болтлива. Я это поняла с первого взгляда, как только наткнулась на её сияющую улыбку. Она была как яркая вспышка света в темную непроглядную ночь. Такая живая, энергичная... С такой улыбкой у неё обязательно должны быть голубые глаза... или зеленые... насыщенно зеленые, и определенно светлые волосы. Дарин должна быть блондинкой. Чтобы её волосы были такими же солнечными, как улыбка. Я сглотнула, смотря себе под ноги и переступая через многочисленные лужи. Какая она? Какая Дарин? Может быть она – брюнетка? Или шатенка? Может...
- Кара, ты меня снова не слушаешь. – Обиженно протянула девушка.
Я споткнулась на ровном месте и удивленно посмотрела на неё. Теперь эти губы не улыбались, а чуть раздраженно кривились.
- Я все слышу. Ты говорила, какая странная у меня фамилия. – Спокойно ответила я.
- Вообще то я тебе битых пятнадцать минут говорю про Eclave’intra. У меня на руках жутко дорогие билеты, и сегодня ты идешь со мной на их концерт! – Обида из голоса исчезла, как и не появлявшись, зато появились восхищенные нотки.
- Как хочешь. – Пожимаю плечами, - что было на рисунке?
- Ты меня убиваешь своими вопросами. – Дарин осуждающе покачала головой. Не верит. Она никогда мне не верит. Ну и пусть. Так даже легче. – Я зайду за тобой в десять.

Продолжение следует...