Белого человека влекло в Америку золото.
Нужно было выдумать страну Эльдорадо, если бы ее не существовало. Но она была. Территорию трех колумбийских департаментов, численность населения которых ныне составляет около 300 тыс. человек, можно было назвать «цивилизацией золота». Народы чибча, немногочисленные, но достигшие вершин цивилизации, обладали поразительным эстетическим вкусом — золото им служило строительным материалом для воплощения самых невероятных фантазий. Как описывает Мануэль Галич, частые военные столкновения между воинами чибча и карибами превращались в завораживающие спектакли, где яркие блики несчетного числа украшений из золота и тумбаги почти слепили зрителя на центральном высокогорном плато Колумбии, залитом теплыми лучами солнца. Украшения из золота, которыми были увешаны кески — метатели дротиков — издавали металлический звон, заглушавший стук деревянных палиц и щитов. Вместе с воинственными кличами вызова на бой и стонами раненных воинов золотой трезвон вливался в разноголосицу сражения, добавляя кровавому спектаклю элемент зловещей торжественности.
Ревностные приверженцы культа пресной воды, чибча устраивали ослепительные церемонии на берегах священных озер, отражавших блеск их золотых убранств, умножая желтое свечение «детей солнца». Художники чибча создавали невероятные произведения, словно сотканные из тончайших золотых нитей, изображая подчас то, что не дано увидеть воочию: драконов, бизонов, мифических животных, людей, сидящих в молитвенной позе народов Востока, с лицом, полным суровости и торжественности.
Многочисленные фигурки изготавливались в качестве украшений для всех частей тела: для глаз, рта, носа, ушей и половых органов. Они совершенны в своем неповторимом исполнении. При этом золота на территории чибча не было — они выменивали его на соль и какао у соседних племен. Такова была их тяга к прекрасному.
В означенный день, чуть только забрезжит рассвет, к озеру Гуатавита вышагивала пышная процессия. Оставив ее в прибрежной роще, на освещенную поляну выходил молодой касик. В освещении первых лучей красного солнца касик Гуатавиты натирал свое бронзовое тело смолой и посыпал его струящимся золотым песком до тех пор, пока оно не начинало отблескивать. В окружении приближенных, обильно украшенных золотыми побрякушками, он садился на камышовый плот и отплывал от берега. Достигнув середины священного озера, правитель погружался в воду, совершая ритуальное омовение, в то время как свита его, состоящая из жрецов культа воды, тревожила водную гладь драгоценными подношениями. Объятые религиозным трепетом, чибча в торжественном молчании утра наблюдали действия правителя и его свиты.
Когда касик Гаутавиты вновь возникал среди приближенных, раздавался пронзительный клич, означавший шумное празднество, звуки музыки извлекались изо всего, что было под рукой, ногами или головой — барабаны, флейты, трубы, раковины, глиняные свистульки, повинуясь движениям людей, выражали их искреннюю радость неумолкаемым звучанием. Наступал новый день, жизнь продолжалась, в чем твердо были уверены чибча, ибо день настал благодаря очищению их правителя водой священного озера.
(с)