КОмпания молодых девченок и ребят сидели на ступеньках четвертого этажа общежития, как всегда все вместе курили и шумно болтали о прошедшей пьянке, все неожиданно замолчали. Из какойто квартиры доносился одинокй женский голосок, напевающий до безумия грустную мелодию. На секунду, каждый из сидящих, задумался о своей жизни. Голос был тонкий, нежный, и пел о бессмертии души. Молодые люди впервые слышали что-то подобное в этом здании, полном вредных привычек и необдуманной похоти. И этот голос будто прорезался через красные стены подъезда.Одна девушка задумалась о своей первой любви, перед глазами одного парня пронеслось его детство, когда папа ушел и не вернулся, каждый на секунду задумался о чем-то по настоящему ценном. Голос перестал петь. Все удивились, и продолжили обсуждать количество выпитых жгучих напитков.

Это была Ева, которую привезли на новое место: в высокое роввное здание со множеством окон. Ее поместили в маленькую комнатку, раскрашенную в светло-зеленый, слегка болотный тон. Там был только стол, кровать и шкаф. И пустота. Из окна белки прыгали по соснам и светило солнце. Родители занесли вещи, который состояли из двух чемоданов, обняли ее, сели на дорожку, и уехали. Дверь захлопнулась и Ева в первые за долгое время ощутила полнейшую тишину и необъятную пустоту. Она закрыла глаза, облокатилась на холодную стену и ничего не чувствовала, впервые за долгое время. Просто тишина, какой-то необъятный покой. Просидев довольно долго, она распаковала красную настольную лампу, красное покрывало, и повесила красные шторы на окна. И опять села. И вдруг Ева почувствовала такое чувство холода, как будто этот холод отможраживал кусочки ее тела один за другим. Чтобы хоть как-то согреца, Она включила лампу, легла на теплое покрывало и подставила лампу прямо под глаза. Из открытой форточки дул легкий ветерок, и Ева представляла себе будто она на море, и лампа - это яркое солнце, ветерок это морской бриз. Много дней она проспала с таким "солнцем" над головой. И так она пыталась отогреть свое сердце. Ведь чем дольше она была одна, тем больше она начинала думать о Нем. По началу ей внутри было настолько пусто, что даже о Нем она не могла думать. Но постепенно, под этой лампой, мысли о море начали смешиваца с мыслями о Нем. А от Него не ыло ни весточкии. иногда она смотрела в окно, и тихонько пела. Только пение помогало ей хоть частично выразить весь холод из души, хотя бы на мгновение.
Интересно, колгда человек остаеца один на один со своими мыслями, насколько эти мысли могут мутировать?! Представьте себя в полном одиночестве, в маленькой болотного цвета коробке, с кучей свободного времени чтобы подумать. каково это? мысли так и давят, сделанные поступки так и кричат о том, что было сделано не так. ведь чем больше вы думаете об одной и той же вещи, тем зыбче становица песок ваших чувств по отношению к ней. Вам начинает казаться, что а может быть, если бы вы не..., если бы вы успели сказать.... , если бы можно было сделать все по другому, все бы было так, как хочеца Вам. Ведь если эмоции это как наркотик, то наш мозг- антидот. если эмоций слишком много, то они становяца ядом, убивающим нас довольно часто. когда мы отвлекаемся на удовольствие от эмоций, как на приманку, наш мозг ловица на приманку, и вседь мир начинает казаца каким-то паралельным другому, в котором сделавй вы что, все было бы иначе.. Так думала и ева, закрыв глаза под лампой, что вроде она и не совершила обищки тогда на пляже, но если бы это было с Ним, все было бы правильно. А на том пляже все было не так, как должно. Что это должен был быть Он...
Ева очень быстро поняла, что если и дальше будет оставаца ощна, то она просто очень быстро сойдет сума. И тогда она начала знакомица с окружающими ее индивидами в радиусе 3 километров.
Очень быстро Ева стала центром внимания всех молодых людей и девушек, с которыми знакомилась. Так как городок был небольшой, то все общались довольно плотно. Все про всех все знали, все друг друга всегда видели, все ходили друг к другу в гости. И у всех на устах была эта странная девушка. Кто-то говорил, что она приехала из Англии, кто-то слышал, что она работала моделью в Париже. Ее сиреневый беретик на левый бок, шарф, затянутый на шее действительно создавал впечатление немного французское. В тоже время безупречный английский мог бы быть выучен в Англии. И этот блеск в глазах, вроде приветливый, но еесли копнуть глубже, то до боли хищный и расчетливый. Она не подтверждала, но и не отвергала ходящие про нее слухи, и была вроде открытой, а с другой стороны скрытной, и никогда не говорила никому того, что действительно с ней происходит, и кто она такая на самом деле.