Флоренция недаром считается колыбелью Ренессанса. Её улицы не просто манят взор стариной, они ею дышат. Можно день за днём повторять один и тот же туристический маршрут по её улочкам и мостам через Арно, и каждый раз натыкаться на новые уголки, каждый из которых, быть может, дал жизнь произведению зодческого искусства где-нибудь на другом конце света. Флоренция, «цветущий город», принадлежавший когда-то отставным легионерам, а много позже — гениям Данте, Боккачо, Леонардо, Галилео… Многие забыли, сколь многим мир обязан маленькому полуострову-сапожку в Средиземном море. Но Флоренция помнит.

Есть у Флоренции и ещё один плюс — население в полтора миллиона человек. Недостаточно, чтобы начать задыхаться, но в самый раз, чтобы избавиться от призрака мёртвого города. По крайней мере, мы с Гретой сильно на это рассчитывали, потому и сидели сиднем тут все три месяца с нашего билефельдского приключения.

Итальянцы — замечательные люди и обворожительные пройдохи. Если не давать вешать себе на уши лапшу, то жить здесь намного проще, чем в Германии. Наших с Гретой совместных капиталов и знания английского хватило, чтобы снять небольшой окружённый зеленью коттеджик в пригороде Флоренции и старенький «Форд» для поездок. С тех пор мы убивали время, как умели, бродили по старому городу, незаметно вливались в толпы иностранных туристов, но познание нового почему-то перестало радовать. Мы как будто ждали чего-то. Нового явления исчезнувшей по своей манере в ночи Лючии, может быть?
В тот вечер мы вернулись домой за полночь. Остановив машину на лужайке перед коттеджем, я принялась тормошить задремавшую на переднем сидении возлюбленную.

— Мммн? — не открывая глаз, промычала Грету.
— Приехали, ваше высочество, — сообщила я. — Соблаговолите продолжить свой монументальный сон у себя в постели.
— Вообще-то, «высочеств» до постели положено на руках доносить, — мечтательно улыбнулась она, глядя на меня из-под приопущенных век.
— Обойдёшься, — я перегнулась, чтобы чмокнуть её в точёный носик. — Грет, вылезай давай, простынешь.

Спорить дальше она не решилась и выползла вслед за мной в прохладную темноту сентябрьской ночи. Снаружи наш домик выглядел необитаемым: одинокий фонарь перед входом едва освещал слепые проёмы окон, а вокруг тихонько переговаривался ночными шумами редкий лес. Сама не знаю, почему мы выбрали именно это уединенное место, откуда до ближайшего жилья было полчаса на машине... Включив сигнализацию, мы в обнимку поднялись на невысокое крыльцо.

Уже доставая ключи, я замерла — входная дверь была приоткрыта.

— Что такое, Хан? — Грета вздрогнула.
— Ты не помнишь, я запирала дверь сегодня утром или забыла? — спросила я нарочито спокойно.
— Запирала… — мы испуганно переглянулись.
— Воры? — предположила она. — Или…

Она не окончила, и с минуту мы напряжённо прислушались к дому. Внутри стояла тишина. Мне даже показалось, что сквозь шум листьев я услышала тиканье огромных башенных часов в гостиной, доставшихся нам от хозяина вместе с прочей мебелью.

— Похоже, уже ушли, — неуверенно произнесла Грета.
— И надеюсь, ни с чем, — также без особой уверенности ответила я.

Соваться внутрь было глупостью. Как бы нам не везло до сих пор в делах потусторонних, но со здоровым грабителем, если он ещё там, двум девушкам не управиться — на этот счёт у меня иллюзий не было. Следовало вызвать полицию, но со стражами правопорядка в нашем положении связываться было себе дороже…

Я толкнула дверь. Она бесшумно распахнулась. В коридоре было темно. Я сделала шаг внутрь, нащупывая выключатель. Грета мёртвой хваткой вцепилась в другую руку. Лампа в коридоре виновато замигала и погасла, не реагируя на мои манипуляции выключателем.

— Какого чёрта ты сейчас-то?.. — рассвирепела я и осеклась, только сейчас заметив, насколько взведена. Если в доме и сидел вор, теперь он точно знал о нашем присутствии. Но в комнатах стояла тишина…

В темноте мы двинулись вглубь коридора. Единственная дверь направо вела в обширную гостиную. Замерев на пороге, мы напряжённо уставились в освещённую падающим через многочисленные окна лунным светом мглу. Сквозь сумрак проступали журнальный столик, диван, кресла, да чернела у стены громада часов. Моя рука привычно начала искать выключатель, но, видимо, от нервов я никак не могла его нащупать…

— Окно, — тихо указала Грета.

И правда — окно как раз напротив двери оказалось открытым. Лёгкий ветер колыхал полупрозрачные занавески. Часы отбили час ночи, заставив нас если не вскрикнуть, то подпрыгнуть на месте. Но что-то насторожило меня куда больше.

— Грет, не дыши, — прошептала я и тоже задержала дыхание. Стало совсем тихо.

Нет, не совсем. Сквозь мерное тиканье и шелест едва различимо проступало чьё-то дыхание.

Мои нервы были на пределе, когда из груды темноты, которой был диван, проступили две зелёные точки. Глаза — той жуткой, нечеловеческой зелени, которую я так хорошо помнила по Шварцвальду. Жалко всхлипнув, я повернулась к Грете и наткнулась на безмятежный, безумный взор, который почти сумела забыть. Чёрный волна первобытного ужаса захлестнула меня с головой.

— Нет… нет! Почему опять…

Вместо ответа массивная громада настольных часов размеренно зашагала к нам. На миг, приближающийся кошмар парализовал меня, но лишь на миг. Что-то мелькнуло перед моими глазами, вырывая из ступора. Не соображая, что делаю, я подхватила обмякшую Грету на руки и двумя безумными прыжками оказалась у открытого окна, а потом — на траве перед домом. Не оглядываясь, я побежала прочь.

У поворота, где дорога к коттеджу отходила от основного шоссе, я остановилась и опустила Грету на землю. Слава богам, в её глазах не было безумия — наверное, мне всё же показалось. Только остатки страха и… изумление. Впрочем, оно было объяснимо. Если бы мне сказали, что я способна пробежать пол-километра с Гретой на руках, я бы тоже ошалела…

— Адреналин, — почему-то виноватым тоном предположила я.
— А, — ответила она и опустила глаза.

Не сговариваясь, мы побрели вдоль по дороге в сторону города. В какой-то момент наши руки нашли друг друга и больше не отпускали.

Слева от нас чернела темнота леса, от которой мы старались держаться подальше, прижимаясь к правой стороне, за которой тоже был лес — но метрами ста ниже. Машин в столь поздний час уже не было, но довольно скоро мы выбрались на ярко освещённую фонарями смотровую площадку, с которой днём, наверное, было видно всю Флоренцию. Тут были скамейки, на одну из которых мы и уселись.

Какое-то время мы молчали. Потом я заметила, что Грета неслышно плачет.

— Что такое, маленькая? — я подвинулась поближе, чтобы обнять её.
— Мне страшно, Хан, — сквозь слезы пробормотала она.
— Мне тоже, — призналась я, целуя её в мокрые щёки и заплаканные глаза.
— Почему мы, а?.. Что мы им сделали?.. — Грета уже не плакала, а жалобно спрашивала, как ребёнок, которого бросили родители в новогоднюю ночь. Её плечи вздрагивали. — Почему они не оставят нас в покое…

Я не ответила, просто прижала её к себе покрепче. Это помогло, она немножко расслабилась. Мне тоже было страшно, но от мысли, что у меня есть кого защищать, мне стало спокойнее. Как странно порой совпадают прямо противоположные желания…

— Что будем делать? — наконец, спросила она. Как всегда, она пришла в себя первой и немного отодвинулась, чтобы смотреть мне в лицо.
— Не знаю. Дождёмся утра и пойдём обратно?
— Ты думаешь… оно к утру исчезнет?
— Не знаю. Но если оно хоть немного сродни тому, что в Шварцвальде, то должно…

Грета неловко замолчала. Она так и не вспомнила ничего, что с нами было в Шварцвальде, и не могла себе этого простить. От мысли о Шварцвальде меня озарило:

— А… а давай позвоним Лючии?
— У тебя остался её телефон? — её глаза загорелись.
— Должен был… — ответила я, лихорадочно шарясь в памяти мобильника. — Вот!

Дрожащими пальцами я нажала кнопку соединения и прижала трубку к уху. Грета прижалась с другой стороны, чтобы тоже слышать разговор. Разумеется, было бы излишне оптимистично ожидать, что Лючия ещё пользуется этим номером, к тому же, было уже поздно…

— Лючия Рован у аппарата, — произнёс по-немецки знакомый голос в трубке. Грета восторженно взвизгнула.
— Лючия, это я, Ханна, — у меня тоже отлегло от сердца.
— Ой, привет, Ханна, — похоже, ей тоже было приятно услышать мой голос. — Я так понимаю, Грета тоже там? Неразлучны, как Плеяды… А вы в курсе, что уже четвёртый час ночи?
— У нас — второй, — поправила Грета без особой виноватости. На только что проснувшуюся Лючия похожа не была.
— Тоже не вечер. Что стряслось-то?

Я, сколь могла, кратко описала, что произошло. Лючия долго молчала на другом конце, а мы не решались прерывать её размышления.

— Похоже на полтергейст. Или на генус локи, хотя они не обитают в человеческих творениях… Может быть, какой-нибудь дух. Но могу вас успокоить — ничего подобного швардвальдской твари у вас дома не завелось.
— Уже хорошо, — согласилась я. — Но что нам теперь делать? Там в доме наши документы и почти все деньги…
— Во-первых, я почти уверена, что это существо активно только по ночам, так что утром туда вполне можно будет вернуться… Но если вам боязно, могу посоветовать обратиться к одному человеку, моему старому другу.
— Он колдун?
— Алхимик. Но в магии тоже разбирается. Зовут его Маэстро Лео Нотареччи, можно просто Маэстро. Живёт в собственном особняке в западной части города. Просто поймайте такси и назовите особняк Нотареччи… Там скажите, что вы от меня, Маэстро меня помнит и наверняка поможет.
— Спасибо огромное!
— Ой, да на здоровье, — Лючия обнадёживающе хмыкнула. — Удачи вам там с вашим полтергейстом.

Распрощавшись, я положила трубку. Наши дальнейшие действия были очевидны. Вызвав по тому же мобильнику такси, мы отправились к Маэстро Нотареччи. Таксист, галантный, несмотря на поздний час, итальянец, сначала растерялся, но быстро нашёл искомый адрес на карте и домчал с ветерком.

Особняк Маэстро встретил нас запертыми воротами и сонной тишиной. Это было внушающее уважение старое здание в стиле позднего Ренессанса, хотя я бы не поручилась сказать, какой из мастеров того времени приложил руку к его строительству. Двухэтажный особняк состоял из центральной части и двух крыльев, в одном из которых, несмотря на позднее время, ещё горел свет. К зданию прилегал обширный сад, окружённый высокой изысканно украшенной оградой, края которой терялись в темноте.

Пока мы с Гретой неуверенно топтались у ворот, не зная, как подать о себе знать, из темноты сада возникла девушка в чёрно-белом платье, в котором я с удивлением узнала стилизованную униформу французской горничной. Маэстро, похоже, был человек с причудами, хотя надо было отдать должное — девушке наряд шёл отменно.

— Добрый вечер, — по-итальянски поприветствовала нас горничная, осматривая нас непроницаемым взглядом через прутья ворот, и что-то спросила.
— Здравствуйте, — неуверенно ответила я. — Вы говорите по-английски?
— Да, конечно, — так же невозмутимо и без малейшего акцента ответила она. — Чем я могу вам помочь?
— Простите за поздний визит, мы к Маэстро Нотареччи по рекомендации мисс Рован…

Горничная на секунду задумалась, потом незаметным движением руки отперла ворота и с лёгким поклоном пригласила нас войти:

— Добро пожаловать в особняк Нотареччи. Я немедленно сообщу Маэстро о вашем визите.

Мы прошли по засыпанной гравием дорожке, поднялись по ведущим к массивным дверям ступеням и оказались в просторном холле.

— Сюда, пожалуйста.

Невозмутимая горничная провела нас в небольшую уютную гостиную. При свете стало видно, что девушка немногим младше нас, симпатичная, я бы даже сказала — миловидная, если бы не нечто в её чертах, на осознание чего у меня ушло немало времени. Много позже я сообразила, что в её строгом профиле было ровно столько жизни, сколько требуется, чтобы не казаться статуей — но не больше…

Усадив нас в старинные кресла, горничная вышла и минут десять спустя вернулась в компании плотного пожилого мужчины. Он был невысок, носил очки и густую бороду и был одет почему-то по моде девятнадцатого века. Хотя то обстоятельство, что наш визит не поднял его с постели, безусловно, радовало. Это, должно быть, и был Маэстро.

— Добрый вечер, прекрасные синьорины, — поздоровался по-английски хозяин дома, окинув нас взглядом и на секунду задержавшись глазами на моих волосах, — или, быть может, лучше сказать «добрая ночь»? Позвольте представиться — Лео Нотареччи, алхимик, землевладелец и ваш преданный слуга. Спасибо, Галатея.

Последнее относилось к горничной, которая послушно кивнула и вышла.

— Добрый вечер, меня зовут Ханна Эдельшталь, — представилась я, протягивая руку для пожатия. К моему изумлению, пожилой итальянец удивительно изящно для своей комплекции поклонился и прикоснулся губами к моим пальцам. Похоже, о наступлении следующего столетия ему просто забыли сообщить — дважды. Но в старомодной обходительности что-то было…
— Грета… Эдельшталь, — едва запнувшись, представилась и Грета и была так же поприветствована поцелуем руки.
— О, так вы из Германии? — на безупречном немецком обрадовался Маэстро. — Вы родственницы?
— Да, мы из Германии, — быстро ответила Грета. — Мы сёстры.
— Понятно, — улыбнулся наш хозяин, оглядывая нас снова с едва заметным лукавством. Похоже, стандартное объяснение наших отношений его не убедило, но они его особо и не интересовали… — Я рад приветствовать друзей несравненной фрау Рован в моём доме. Как она, кстати, поживает?
— Когда мы в последний раз с ней виделись, — я обрадовалась смене темы, — у неё всё было в порядке. Правда, она говорила что-то про то, что ей придётся покинуть страну… Но это было три месяца назад.
— Покинуть страну? — Маэстро удивлённо приподнял бровь.
— Германию. Мы были в Билефельде…
— Понятно, — серьёзно кивнул он. — Она всё-таки туда забралась… Мерзкое местечко. Простите за нескромность, но ваши волосы… это оттуда?

Я с усмешкой поправила свои седые прядки.

— Нет, это из Шварцвальда, с год назад.
— Я вижу, вы не гостья в тайном мире, — неожиданно улыбнулся Маэстро и обнадёживающе добавил: — Если вы до сих пор живы, то ничего он вам больше не сделает. А ваша, скажем так, сестра — она тоже была с вами?
— Да, оба раза, — я посмотрела на Грету, но та сидела с отсутствующим видом. Наверное, опять вспоминала Линду. Впрочем, не мне, вздрагивающей при виде малейшего намёка на ту зелень, её осуждать…
— Интересно, — протянул Маэстро, обращаясь скорее к себе, чем к нам. — Однако простите моё излишнее любопытство… Что же привело вас ко мне в столь поздний час?

Собрав волю в кулак, я заставила себя кратко пересказать наше ночное приключение. Грета, очнувшись от транса, как могла, подтвердила мой рассказ. У меня гора с плеч упала, когда я поняла, что безумное выражение на её лице мне просто привиделось…

— Да, Лючия права, это очень похоже на полтергейст, — Маэстро поправил очки и задумчиво погладил бороду. — Но меня удивляет, почему он проявил себя через столько месяцев после вашего переезда… И эти зелёные «глаза»…

Какое-то время он размышлял, а мы сидели, тихо глядя на колыхающиеся в лунном свете деревья за окном. Наконец, он снова заговорил:

— Полтергейсты — увы, не мой профиль, — он развёл руками, — но я постараюсь вам помочь, чем смогу. И из уважения к вашей покровительнице, и по собственному желанию. Но мне нужно подготовиться, поэтому выйти мы сможем не раньше завтрашнего вечера. А пока разрешите мне предложить вам своё гостеприимство. Вы, наверное, хотите спать?

Только тогда я заметила, как болели мои ноги. Да и руки отзывались о моём с ними обращении не слишком лестно — давешняя пробежка с Гретой в охапку была не слишком полезной для организма. Мы благодарно кивнули.

— Я велю Галатее приготовить вам комнату для гостей. Вы с… сестрой ведь предпочитаете спать в одной комнате? — каким-то образом он умудрился произнести этот вопрос столь учтиво, что он не казался несусветной наглостью. Мы с Гретой дружно зарделись и снова кивнули.

В тот же миг на пороге гостиной появилась Галатея и с неизменно невозмутимым видом уже по-немецки попросила нас следовать за ней. Маэстро витиевато попрощался с нами и удалился в недра особняка. Идя по тёмным коридорам за горничной, я попыталась запомнить дорогу, но не преуспела.

— Прошу вас, — Галатея распахнула двери в одну из комнат. Судя по всему, левое крыло особняка предоставлялось гостям, в то время как сам Маэстро жил в правом. — Комната целиком в вашем распоряжении, завтрак подаётся с девяти до двенадцати, если вам что-то понадобиться, просто позовите меня с помощью колокольчика у двери.

Просторная комната с видом в сад была освещена несколькими свечами и выглядела вполне пригодной для жизни. Каким-то образом Галатея предугадала итог нашего разговора с Маэстро и заранее всё приготовила. Слава богам, кроватей в спальне было две, и обе были аккуратно заправлены. Не зная, как поблагодарить горничную, я замялась.

— Спасибо, Галатея, нам больше ничего не нужно, — пришла мне на помощь Грета. Получилось у неё весьма аристократично, хотя чему я удивляюсь…

Горничная кивнула и исчезла. Мы помогли друг другу раздеться, задули свечи и улеглись. Тень деревьев за окном рисовала причудливые узоры на стенах, и я быстро задремала.

Однако не успела я уснуть, как что-то тёплое и мягкое скользнуло ко мне в постель. Даже сквозь дрёму я без труда узнала запах Греты и расслабилась. Не говоря ни слова, моя возлюбленная тесно прижалась ко мне, я обняла её в ответ, и так мы и уснули, крепко обнявшись на слишком узкой для этого кровати…

Проснулась я от гула мотора. Судя по солнечным лучам в окне, было позднее утро. В особняке царила такая тишина, что я без труда услышала шорох гравия под шинами автомобиля во внутреннем дворике. Хлопнула дверца машины, входная дверь, потом был радостный возглас, похоже, женский, и ровный гул голоса Маэстро. О чём они говорили, было не различить, поэтому я перенесла внимание на более оперативные вопросы.

Грета всё ещё уютно сопела у меня под ухом, тесно прижавшись ко мне всем телом. Повернувшись, я уткнулась носом в её темноволосую макушку. Встать с кровати, не разбудив её, не представлялось возможным, поэтому я, скрепя сердце, попыталась вывернуться у её из рук. Как я и ожидала, Грета что-то обиженно пробормотала и проснулась, глядя на меня снизу вверх. Не выдержав, я наклонилась и нежно поцеловала её в опухшие со сна губки. Она попыталась снова меня обнять, но я оказалась быстрее и проворно вскочила. И вовремя — через миг в дверь постучали и на пороге появилась Галатея.

— Доброе утро.
— Доброе утро, Галатея.
— Я пришла помочь вам с утренним туалетом.

Мне самой хватило умывания и причёсывания на скорую руку, однако Грета решила воспользоваться редкой возможностью по полной. Когда Галатея принялась аккуратно расчёсывать её тонкие волосы перед зеркалом, я почувствовала укол ревности, но и мне пришлось признать, что у профессиональной горничной это получилось лучше, чем у меня… Чтобы отвлечься, я спросила:

— У Маэстро гости?
— Гостья, — Галатея говорила невозмутимо, но мне впервые почудилось беспокойство в её голосе. — Знакомая. Но я её вижу впервые с тех пор, как… начала здесь работать.
— А ты… вы давно здесь работаете?
— Четыре года, — лаконично ответила она, и я не стала больше навязываться.

Через полчаса Галатея проводила нас в столовую. Она была заметно больше вчерашней гостиной, но выглядела не столь обжитой — наверное, Маэстро редко ей пользовался.

Сам хозяин дома и его гостья уже сидели за столом. Они дружно чему-то смеялись, но когда мы вошли, незнакомка с интересом уставилась на нас чёрными, с чертятами глазами. Это была яркая женщина старше нас с Гретой, но младше Лючии. В её манере держаться сквозила непоколебимая и удивительно притягательная уверенность в себе. Одета она была, в отличие от Маэстро по новой моде, ярко, почти вызывающе, но с тем же безупречным вкусом. Чем-то она была похожа на него самого, и ещё совсем неуловимо — на Галатею, хотя сравнивать эту светскую львицу и тихую горничную было непросто.

— Доброе утро! — приветствовал нас Маэстро. — Пожалуйста, знакомьтесь — Айра Нотареччи, моя, скажем так, дочь.
— Дочь? — уточнила я.
— У всех нас запутанные семейные обстоятельства, — обезоруживающе улыбнулся Маэстро, и мне оставалось только согласиться.

Мы с Гретой представились и обменялись с Айрой рукопожатиями. Её же, похоже, куда больше интересовала Галатея. Под любопытным взглядом гостьи несчастная горничная растерялась и — к моему изумлению — немного зарделась. К счастью для неё, Айра заметила её смущение и повернулась к Маэстро. Галатея воспользовалась возможностью шмыгнуть за дверь.

Лукаво глядя на «отца», Айра протянула что-то по-итальянски, из чего я уловила только слово «Галатея». Тот невозмутимо ответил, она задала ещё один вопрос, на который Маэстро ответил так же коротко и расхохотался. Айра попыталась нахмуриться, но тоже звонко рассмеялась.

От этой сценки я невольно почувствовала себя незваной гостьей (каковой, кстати, и являлась). Грета полностью разделяла моё чувство, поэтому мы тихонько уселись за дальний край стола. Галатея неслышно возникла у нас за спиной, поставила перед нами континентальный завтрак и поспешно испарилась.

Когда мы допили кофе, Маэстро и его гостья прервали разговор и пересели поближе к нам.

— Вам очень повезло, что Айра вернулась именно сегодня.
— Так получилось, синьорины, — заговорила по-немецки, но с лёгким итальянским акцентом она, — что я только что закончила обучение магическому искусству. Когда Леон рассказал мне о вашем полтергейсте, я решила, что нельзя упускать такой шанс попрактиковаться. Вы не против, надеюсь?
— Нам всё равно, — ответила за нас обеих я, не сразу сообразив, что «Леон» — это и был Маэстро.
— Вот и славно, — улыбнулась волшебница. — Предлагаю не тянуть время и отправиться прямо сейчас. Я на машине, Маэстро, поэтому ждите нас самое позднее — к ленчу.

Легко вскочив, она ураганом пронеслась по коридорам, ориентируясь в особняке, как в родном доме. Во дворе стоял её автомобиль — роскошный чёрно-серый «Альфа-Ромео», с головой выдававший состоятельную девушку. Айра села за руль, я показывала дорогу, Грета устроилась на заднем сидении, и через полчаса мы остановились рядом с нашим собственными «Фордом» перед коттеджем.

Глядя на тёмные окна нашего временного дома, меня охватила неприятная дрожь от воспоминания о нашем вчерашнем, вернее, ещё сегодняшнем приключении, но я заставила себя выйти из такой уютной машины. Грете тоже было не по себе, она едва не оступилась на ровном месте. Но Айра, легкомысленно напевая под нос какую-то песенку, уже устремилась к так и стоявшей с ночи открытой двери.

У самого входа она резко притормозила и жестом велела нам остановиться. Мы послушно замерли. «Песенка» волшебницы плавно превратилась в монотонный речитатив, когда она вдруг свернула в сторону и пошла в обход коттеджа. Мы с Гретой насторожённо проводили её глазами, когда она скрылась за углом, и вздохнули с облегчением, когда она появилась с другой стороны.

— Я не чувствую тут полтергейста, — обескураженно развела руками Айра, приближаясь к нам. — Что-то здесь есть, но его следы мало похожи на нежить…
— А на что похожи? — поинтересовалась я.
— На нечто странное, — задумчиво произнесла волшебница, — чему здесь быть никак не положено. Вы пойдёте со мной внутрь?
— А это опасно? — спросила Грета.
— Со мной — точно нет, — лучезарно заверила нас наша спутница. И мы пошли за ней. Что мы всё время находим в этих ведьмах?

В коттедже мало что изменилось с ночи, разве что было намного светлее. От взгляда на привычные, белые в цветочек обои коридора, на пребывающие в изысканном беспорядке куртки на вешалке и туфли у входа, ночные страхи стали потихоньку отступать… В гостиную первой вошла Айра, я, глубоко вдохнув, — следом, Грета замыкала процессию. Диван, несколько кресел, журнальный столик, даже часы — всё стояло там, где им было положено. Правда, окно по-прежнему было распахнуто, не давая забыть, что ночные события не были всего лишь тривиальным кошмаром.

Волшебница, тем временем, двинулась в обход комнаты с грацией матёрой хищницы. Я готова поклясться, что она даже принюхивалась к чему-то для полного сходства. Наконец, она остановилась перед часами, с большим интересом рассматривая циферблат.

— Грета, Ханна, посмотрите-ка сюда…

Мы с опаской приблизились. Когда мы были буквально в двух шагах, циферблат полыхнул оранжевым пламенем и что-то маленькое, рыжего цвета метнулось к нам мимо головы Айры. Я успела отпрянуть, но неведомый снаряд целил не в меня, а в Грету, угодив ей прямо в грудь. От неожиданности она вскрикнула и неуклюже плюхнулась в очень удачно стоявшее кресло, одновременно пытаясь оттолкнуть рыжего агрессора от себя.

Когда мы с Айрой подскочили к креслу, Грета с изумлением рассматривала свою добычу снизу вверх: в её вытянутых руках трепыхалась маленькая рыжая лиса, вернее — совсем еще лисёнок. Детёныш с энтузиазмом сучил лапками и изъявлял острое желание облизать гретино лицо (я его, впрочем, понимала).

— Что это? — беспомощно поинтересовалась Грета у Айры.
— Это ваш полтергейст, — глаза волшебницы смеялись, когда она погрозила лисёнку пальцем: — Ууу, несносная девчонка, перепугала ни в чём не повинных соседок.

Зверёк жалобно тявкнул, но попыток добраться до гретиного лица не оставил.

— Он опасен? — спросила Грета.
— Во-первых, это она, — поправила её Айра. — Во-вторых, сейчас она не опаснее простого щенка. К тому же, тебя она, похоже, полюбила…

И правда — стоило Грете немного согнуть руки, чтобы поближе рассмотреть мордочку лисицы, как та не упустила шанса облизать розовым язычком гретины щёки и нос.

— Ну хватит, хватит! — прикрикнула Грета, и ко всеобщему удивлению, лисёнок сразу присмирел и обвис у неё на руках, время от времени дружелюбно потяфкивая. Грета воспользовалась возможность сесть поудобнее, не отпуская добычу из рук. Меня же последняя невзлюбила — когда я протянула руку её погладить, то была встречена суровым зелёным взором (тем самым, который так напугал меня ночью) и клацаньем зубов. Потом я заметила ещё кое-что.
— Айра, а почему у неё два хвоста?
— Потому что это не обычная лиса, — волшебница присела на корточки возле кресла и рассматривала зверёныша, мудро держа свои руки при себе. — Это кицунэ.
— «Кицунэ»? — не поняла я.
— Да. Японский дух природы, обретающий форму рыжей лисицы. Насквозь магическое существо. Количество хвостов варьируется от одного до девяти.
— А что этот японских дух делает в Италии? — поинтересовалась Грета, как-то убедив лисёнка сидеть смирно на подлокотнике кресла, освободив ей руки.
— Понятия не имею. Может быть, его завезли сюда случайно с часами… — волшебница поднялась, рассматривая их обеих странным взглядом. — У меня для тебя две новости, Грета.
— Хорошая и плохая? — испуганно поинтересовалась она.
— Это зависит… Во-первых, у тебя теперь появился фамильяр, во-вторых, ты маг.

Повисла тишина.

— Фамильяр? — неуверенно переспросила Грета.
— Маг? — одновременно с ней повторила я.
— Фамильяр — магическое существо, привязанное к магу особыми узами, — объяснила Айра, в её глазах мелькнуло понимание и сочувствие. — А маг этой кицунэ — ты, Грета.
— Но… я не маг. Я ничего не знаю о магии.
— Знания — дело наживное. А вот сила бывает не у каждого. Я сразу почувствовала в тебе старую кровь, Грета, ещё в особняке Маэстро. В Германии много древних магических родов, хотя я никогда не слышала об Эдельшталях…
— Эдельшталь — это моя фамилия, — решилась на откровенность я. — Фамилия Греты — Вайссгольд.
— Вайссгольды, — уважительно, если не сказать — благоговейно, повторила Айра. — Одна из древнейших баварских династий. Меня удивляет, что родственники тебя ничему не обучили…
— Мы с ними не общаемся, — отрезала Грета.
— Прошу прощения, — смутилась Айра. — Я не знала…
— Ничего страшного…

— Как бы то ни было, — поспешила прервать неловкую паузу волшебница. — Ты маг, поэтому настоятельно советую тебе задуматься об обучении. Оно тебе понадобится, хотя бы для того, чтобы управляться с ней, — она показала на кицунэ. — Кроме того, тебе придётся дать ей имя.
— То есть, как… Я не понимаю, кто я ей вообще?
— Хозяйка, — терпеливо ответила Айра. — Не знаю, сколько времени она провела в этих часах, но постоянное присутствие мага разбудило её и придало ей сил. Теперь она к тебе привязана. Это значит, что если ты её бросишь, она умрёт…
— Ну уж нет, — решительно воспротивилась Грета и сгребла животное в охапку, к вящей радости последнего. — Мы в ответе за тех, кого приручили. Тебя будут звать Линда, милая. Тебе нравится твоё имя?

Наверное, моё лицо приняло какое-то необычное выражение, ибо Айра вопросительно подняла бровь, но я не стала объяснять. Лисёнку же имя явно понравилось.

— Линда, — повторила волшебница. — Интересное имя для кицунэ, ибо в японском нет звука «Л»…
— И что мне теперь с ней делать… — спросила Грета, глядя на лису. — Появляться с ней на людях — слишком эксцентрично для нашего образа жизни.
— Если знаешь как, фамильяра можно сделать невидимым, — оптимистично сообщила Айра.
— А если не знаешь?
— Тогда тем более надо учиться.
— А… ты можешь меня этому научить? — Грета в упор посмотрела на нашу спутницу.
— Этому — могу, — сдержанно ответила та. — Но для полноценного образования вам нужен настоящий учитель.
— Настоящий — это вроде Лючии? — подала голос и я.
— Лючии? — Айра посмотрела на меня круглыми от удивления глазами. — Вы знаете Лючию Рован?
— Да, мы с ней встречались дважды…
— Тогда вам несказанно повезло. Хотя… вряд ли она встретила наследницу Вайссгольдов по чистой случайности. С магами её уровня случайности не случаются…
— А она настолько сильный маг? — удивилась я.
— Лючия учила моего учителя, — сообщила Айра. — В Европе равных ей почти нет. Разве что верховные Иллюминаты, но вам про них знать не обязательно… Если вы её знаете лично, то Грете тем более следует учиться у неё.
— Но она далеко, — напомнила Грета. — А мне как-то надо научиться прятать… Линду.
— Заклинание невидимости — не самое простое на свете, но при достаточном владении азов у тебя должно получиться, — волшебница оценивающе оглядела нас. — Не думаю, что Леон будет против, если мы останемся у него ещё на недельку. Как насчёт этого?

Грета неуверенно посмотрела на меня.

— Ты тут маг, тебе и решать, — я усмехнулась. Почему-то мысль о том, что моя маленькая Грета — могучая ведьма, меня рассмешила. Не потому, что я не верила в её силы. Просто это было так не похоже на неё… и в то же время мне стало немного страшно. Не за себя — за неё. Я видела, на что способна магия, и ещё больше боялась неизвестности. Но для меня это значило лишь то, что мне придётся присматривать за ней не в два, а в четыре глаза…
— Я… согласна, — медленно произнесла Грета.
— Тогда поехали домой, обедать, — улыбнулась Айра. — Потом разберётесь, что делать с этим местом.

Грета попыталась встать с кресла, но пригревшаяся у неё на груди Линда успела уснуть, поэтому подняться у неё получилось не сразу. Глядя на спящего двухвостого зверька, я вдруг подумала — теперь нас будет трое. И Грета станет колдуньей. Наша жизнь становилась всё любопытственнее и любопытственнее, и я понятия не имела, что с нами станет завтра…