мало кто знает, но в молодости Виктор Степанович Черномырдин серьезно увлекался риторикой, в частности — эллинистической ее ветвью, а также внес немалый вклад в исследование и популяризацию риторики позднеантичной. Дошло до того, что к концу 60–х Виктор Степанович успел издать 4 монографии, а заодно — возглавить докторский диссертационный совет по философии и кафедру изящной словесности в Куйбышевском политехе.

А еще Виктор Степанович писал стихи. Современники диву давались, как это он даже по самой, казалось бы, затасканной и банальной тематике умудрялся складывать прекрасные на слух, певучие вирши. Чтобы не быть голословным процитирую отрывок из поэмы Виктора Степановича «Месторождение любви» — о чувствах, возникших между геологом из Воронежа и молодой ткачихой оттуда же:

Ткачиха: — О, не клянись рудой непостоянной
Рудой, что рассыпается в ладонях
Как пепел от любви неразделенной…

Геолог: — Так чем поклясться?

Ткачиха: — Вовсе не клянись!
Иль, если хочешь – поклянись тайгой,
Еловой шишкой, запахом костра, гитарой
Всем, без чего не сможешь ты прожить

А лучше — молотком отбойным.
В руках твоих дрожит который
Как сердце девичье — в груди.

И так – два тома страниц по двести. В общем, хорошие стихи получались у Виктора Степановича. Талант его лился через край, искрился и натурально фонтанировал стихами, эссе, лекциями и, чего уж там, диссертациями. Параллельно с увлечением риторикой Виктор Степанович отважной поступью шагал в большую политику. Переломный в его судьбе 1988 год Черномырдин встретил в должности депутата Верховного Совета СССР, что наглядно говорит о том, что шагал он в абсолютно верном направлении.

Но, как часто это случается с истинно талантливыми людьми, беда пришла на пике, можно сказать, совершенства. Случилось это в театре «Сатирикон» на спектакле Романа Виктюка «Служанки». Наблюдая за мечущимся по сцене Константином Райкиным, облаченным в женское исподнее, Виктор Степанович с плохо скрываемым нетерпением ждал антракта и каждая секунда отдавалась в его мозгу звонкими молоточками. Как только в зале зажегся свет, и бубнящие что–то зрители потянулись кто к буфету, кто к уборной, наш герой с прыткостью орловского рысака ринулся через сцену за кулисы — дабы отыскать Романа Григорьевича и высказать тому свое решительное несогласие с формами, а главное – методами сценического воплощения столь деликатного и вместе с тем гениального произведения Жана Жене.

Путь через сцену за кулисы оказался тернист. Ослепленный случайным софитом, Виктор Степанович поскользнулся, практически бесшумно свалился в оркестровую яму и уже там, почти приземлившись, ударился головой о тромбон.

Сознание вернулось минуты через две. Открыв глаза, Виктор Степанович увидел склонившегося над ним Виктюка, торопливо нагнетавшего свежий воздух с помощью белоснежного кружевного платка.
— Ох, и напугали же Вы меня, голубчик! Сердце, не поверите – натурально гардеробную сквозь пятки пронзило, — чуть смущенно, но с воодушевлением в голосе пробормотал Виктюк.

Виктор Степанович сел, отряхнулся, зачем–то поправил галстук, и пристально, с тоской посмотрев на Романа Аркадьевича, произнес:
— Театр — не тот орган, где можно яйцами как попало. Не заправил вовремя в рубаху – и все, пиши — не ровен час.

А после встал, выхватил из рук изумленного Виктюка платок, бросил его в сторону, покачал головой, и, повернувшись, медленно побрел к выходу.

С тех пор все и началось.

P.S.
"Первым случаем уточнения высказываний официальных лиц можно считать ответ африканским послам, обидевшимся на фразу премьер–министра Виктора Черномырдина "Корячимся, как негры" летом 1994 года. Как пояснили в правительстве, премьер считает, что жители Африки много и напряженно работают."