Если чародейство меняет Творение, то некромантия меняет Нижний Мир. Она ограничена природой смертельной Эссенции, но более сосредоточенна. Некоторые говорят, что она более сильна, но лишь в определенных случаях. Чародейство можно назвать ножом, некромантию – стилетом. Стилет очень хорош в том, для чего предназначен, но иных применений у него мало; нож может уступать по смертоносности, но им можно резать пищу или сковывающие путы.
Стилет убивает.
В течение всей истории у некромантии была темная репутация. Ее считают силой, способной порабощать и уничтожать призраков, убивать живых и создавать неживые кошмары – и она действительно это может. Однако не все применяют некромантию для столь темных целей. Некромантией можно совершить добрые дела и благородные поступки, которые нельзя свершить иным образом. Но таких мало, а злобных – много.


Чародейство началось с легенды о даровании наименьшим из соларов. У некромантии есть собственная история происхождения, но она говорит не о дарах. Это история о дерзкой краже и ее последствиях. Здесь записано открытие некромантии, то, как она была передана людям Первой Эпохи, и как они с ней обошлись.

Сотворение пути

В начале, в войне против Предтеч, чародеев не было. Писания, уцелевшие с расцвета Первой Эпохи, предполагают, что это случиось не потому, что Возвышенные не могли открыть врата чародейства, но потому, что еще не украли ключи от них. Не было и некромантов, но по иной причине. Не было ни Нижнего Мира, ни Лабиринта, ни вечно голодной Пустоты, и потому – не было вечно распадающейся Эссенции, которой могла бы манипулировать острая воля Возвышенных. Смерть была лишь периодом небытия, очищения души и, в конце концов, возвращения в Творение.
Когда первый Предтеча истинно пал под ударами орудий богов и более не поднялся, все внутри и вне Творения ощутило перемены. Что-то прервалось в ранее совершенном и бесконечном цикле перерождений, запустив цепную реакцию, которая (как заявляют пессимисты) могла закончиться лишь уничтожением всего сущего. Когда Предтечи осознали, что их можно убить, когда они узрели, как один из них стал менее чем ничем, сама природа Войны сменилась, и стала куда более смертельной для Возвышенных.
Вскоре после окончания Войны Предтеч Возвышенные обрели дар чародейства. С его помощью они в широких масштабах перекраивали мир. Но Нижний Мир слабо реагировал на заклинания Творения. Некоторые Возвышенные начали искать способ манипулировать Нижним Миром, дабы хранить и его. Многие чародеи и теоретики изучали Эссенцию мертвых и Пустоты, надеясь гармонизировать или примирить чародейство и Нижний Мир.
Один круг раскрыл тайну – хотя история слабо указывает на то, были ли его члены вместе долго, или же сошлись для одной задачи. После нескольких лет изучения и подготовительных визитов в Лабиринт три солара и два лунара отправились к его центру, где он начинал развоплощаться и вечно падать в Пустоту. Один из соларов был чародеем наивысшей силы, другой – инженером-тауматургом с безупречной интуицией, третий – великолепным дипломатом Касты Затмения. Лунары принадлежали к ныне потерянным кастам Полумесяца и Нарастающей Луны. Первая славилась совершенным чувством равновесия, будь то физическое равновесие или верная смесь набожности и мирского понимания или же смесь света и тьмы. Другой, известный как «Честный» набрал достаточно компромата на всех других, дабы получить место в походе. История помнит их как Конкордат Черного Надира, хотя сохранившиеся тексты редко описывают – почему. Помимо этого в записях содержится лишь имя «Аджа», которое может принадлежать любому члену группы.
Вместе эти пятеро достигли Уст Пустоты в центре Нижнего Мира, пройдя неведомыми никому походами, что привели их к парящим гробницам Нерожденных. Каждая из них была запечатана – кистой, что замерзла вокруг каждого погибшего Предтечи. Кругу понадобилась вся мощь и хитрость, дабы проникнуть в крипты и выяснить, что осталось от Предтеч, когда они испустили последний вздох. Каждая новая трещина выпускала сны и шепоты Нерожденных. Безумная болтовня отдавалась эхом в залах Лабиринта, изменяя туннели и дороги, придавая им странные, непредсказуемые формы; многие призраки, услышавшие вырвавшиеся на волю голоса Нерожденных, исчезли из Нижнего Мира, погрузившись в глубины Лабиринта.
Конкордат Черного Надира по очереди посетил пять гробниц, и его члены при помощи своих особых навыков ушли живыми и унесли тайны заклинаний некромантии. Полумесяц компенсировала ощущаемую меланхолию общими счастливыми воспоминаниями и сбалансировала позитивную и негативную Эссенцию, врожденную для окончательного чарма. Чародей при помощи воспоминаний об изучении чародейства быстро освоил должные методы. Инженер коснулся опасной энергии Пустоты и быстро разработал защиту, дабы изменение не коснулось Конкордата. К изумлению спутников, талант Нарастающей Луны к выявлению чужих тайн, оказался полезен даже против Нерожденных: выяснив, что они скрывали, он обернул знание против них. При помощи знания Нарастающей Луны, солар Затмения говорил легко и убедительно, отклоняя безумный гнев их жертв. Он озадачил останки Предтеч умной риторикой и ударил по туманным воспоминаниям об их смерти, пока их сила временно не сошла на нет.
Когда группа вернулась обратно, каждый из ее членов изменился. Против воли Нерожденных круг освоил Эссенцию Нижнего Мира и Пустоты. Медленно разошелся слух, и тайны некромантии Железного Круга – открытия, изобретения и кражи Конкордата – шептали по всему Творению, хотя он никогда не стал так же широко практиковаться, как чародейство. Освоение Ониксового Круга последует лишь десятилетия спустя. Однако, высшее мастерство – Обсидиановый Круг Пустоты – будет не даваться некромантам еще очень и очень долго.
И сами Нерожденные также изменились. Они наполовину вышли из дремы, и ненависть мертвых титанов к убийцам медленно пересилила страх.

[изображение]

Посмертные дары Бригид

Мантия, которую носила Бригид, по идее, обладает чудесной силой, превращая любого, кто ее носит в куда более могучего чародея. Многие верят, что она была похоронена с ней. Восстала ли Бригид в Нижнем Мире, неизвестно (и это не обсуждают, так как ее обычно считают мифической фигурой), но мать чародейства определенно получила впечатляющие похороны.
Для знающих это означает, что тусклые отражения ее прежнего имущества ныне существуют где-то в Нижнем Мире. Их могли давно извлечь. Они могли даже вновь быть утрачены под светом Непокоренного Солнца. Однако, если они существуют, то среди них может найтись черная мантия, которую рассуждающие о ее существовании нарекли Мантией Праха. Такие теоретики составляют избранную групу – надо верить в легенду о Бригид, считать ее плащ артефактом, и предполагать или надеяться, что он был похоронен с ней и до сих пор существует. Хотя даже часто говорят, что Мантия Первого Чародея принадлежит Алой Императрице, природа посмертных даров предполагает, что черная мантия может по-прежнему существовать в Нижнем Мире.
Если Мантия Праха существует, то она будет обладать силами, аналогичными версии в Творении. Ее ношение позволит обрести доступ к некромантии кругом выше, чем обычно похоже, и поднимает Эссенцию некроманта на пять уровней касательно всех некромантических заклятий.

Природа темной магии

Конкордат Черного Надира всегда считал некромантию лишь инструментом, не касающимся разделения добра и зла. В конце концов, заклинание – это лишь то, для чего его применяет заклинатель. Заклинание, разбивающее чужую душу, может помочь слабым и беззащитным. Сковывание призрака столь же нейтрально, сколь и сковывание демона. Некромантия может дать призракам ощущать сущее так, как если бы они были живыми, и никто не обязан требовать возмещения от благодетеля. Или, по крайней мере, сейчас так заявляет большинство некромантов. И все же сотня поколений ужасающихся смертных не согласятся.
Можно сказать, что у некромантии есть «сопутствующее зло». Она вытягивает энергию от Нерожденных и Пустоты, и ее заклинания нередко сурово действуют на обитателей Нижнего Мира. Некромантия Круга Тенеземель немного вредна. Заклинания этого круга могут вызвать опустошение среди призраков и подобных им, но может и оказывать нейтральное или благотворное воздействие. Заклинания Кругов Лабиринта и Пустоты куда чаще вредят призракам и призрачным созданиям или уничтожают их – случайно, раньше, чем можно подумать об этом. Одно заклинание Круга Пустоты мгновенно уничтожает десяток случаных призраков, дабы создать из них временную душестальную кожу. Некромант может при помощи этого заклятия защитить сиротский приют (хотя, вероятно, не станет этого делать), но все равно ему придется неразборчиво уничтожить невинных призраков, дабы сделать это.
Сторонники «некромантии-инструмента» заявляют, что случайное разрушение вызывается тем, что лучшие творцы в этой области – Лорды Смерти, тринадцать безумных завоевателей Нижнего Мира. И все же, так как лишь немногие существа великой злобности и Анафемы-солары способны освоить что-то за пределами Железного Круга, трудно представить, как искусство может развиваться иначе.
Возможно, защитники некромантии лишь ищут оправдения. Даже самый стойкий апологет не может отрицать одной базовой правды: каждое некромантическое действие кратко открывает врата между Творением и Нижним Миром, и малая толика Эссенции Творения утекает. Возможно, это не имеет значения. Возможно, Творение неистощимо. Но если это не так? Что если некромант должен пожертвовать немного будущего Творения ради нынешней силы, и тем самым немного приближая конец всего сущего?

Становление некромантом

Прежде чем некромант сможет подчинять Эссенцию Нижнего Мира своей воле, он должен отточить восприятие до того уровня, когда сумеет прозревать границу жизни и смерти. Это хрупкая линия, пролегающая во всем сущем – живые стоят по одну ее сторону, мертвые – по другую, и некромант учится понимать, что эта граница более иллюзорна, чем реальна. Достижение такого равновесия потребует от некроманта инициации в тайны смерти посредством темного аналога Пяти Испытаний, требуемых для чародея. Они называются Испытаниями Пустоты.
Первое испытание – меланхолия. Во многих аспектах Нижний Мир – надир всего сущего. Ни у кого из природных обитателей этого мира нет истинной жизни; ощущения призрака неизмеримо приглушены по сравнению с испытываемым в Творении, и даже его инструменты и питомцы – лишь тени того, что было похоронено с ним. Так же, призраки не мертвы по-настоящему, пока сопротивляются зову перерождения или Забвения. Обитатели Нижнего Мира – истинно наиболее неестественны и нежеланны из всего сущего. Изучая меланхолию, некромант должен достигнуть самого нижнего предела. Способность не иметь ничего, но продолжать жить, почти без цели, являет некроманту, сколь мало отделяет живых мертвецов от живущих без причины.
Второе испытание – память. Дабы изучить искусство мертвых, некромнат должен обучаться подобно жителям Нижнего Мира. Подобно тому, как миры без солнца меняются лишь медленно, формируясь памятью тех, кто в них живет, некромант должен погрузиться в самообучение. Он должен изучить нечто, исследуя собственную память о прошлом, открывая новое значение в старом знании. Когда у некроманта есть помощник в инициации, он иногда проходит испытание, мистически изучая чужой разум и память, а не свои собственные.
Третье испытание – стазис. Нижний Мир сопротивляется переменам. В большинство мест Нижнего Мира можно возвращаться год за годом и не видеть никаких изменений в пейзаже или обитателях. Некромант должен глубоко понять это. Те, кто сознательно пытаются пройти такое испытание, зачастую выбирают непримечательную равнину в Нижнем Мире, сидят там и остаются, пока не придет просветление. Другие взывают к памяти о детских годах жизни в одной и той же неизменной деревне, или монотонному непрерывному маршу в течение нескольких месяцев сквозь земли, которые, как кажется, не меняются.
Четвертое испытание – страдание. Смерть приходит ко всему со временем, как доказала Война Предтеч. А с зачатием Нижнего Мира, смерть стала более пугающей, не просто гарантированным перерождением и продолжением. Кто-то может столетиями оставаться призраком или даже пасть в вечные глубины Забвения. Люди теперь боятся смерти. Некоторым образом некромант должен навести на кого-то полный и совершенный, обращающий тело в жидкость, безумный страх смерти. Ученик может медленно убить любимого питомца на глазах юного хозяина; другой может убить целую деревню, оставив в живых лишь одного, и обещая за ним вернуться. Менее жуткий вариант – изысканная или страстная речь может оставить в разуме слушателей столь же глубокий страх, как и жуткие демонстрации.
Пятое испытание – распад. Оно во многом схоже с жертвой, пятым чародейским испытанием, но некромант должен принести жертву через деградацию. Эта потеря оттачивает разум некроманта, наконец открывая ему черные чудеса некромантии. Жертва может быть любой, но образ должен подходить. Вместо того, чтобы отрезать палец, некромант может его туго перевязать и позволить почернеть и умереть от недостатка крови. Вместо разрыва связей с любимой, некромант медленно отравляет взаимоотношение ложью или пренебоежениями, и смерть становится еще более болезненной. Кто-то может разрушить великолепную репутацию постоянными ошибками или пороками. В любом случае, жертву нужно принести посредством такой порчи, дабы некромант истинно понял медленное гниение, отъедающее частицы мира.