19:09 24-04-2011 Амбразура Амброзии - Часть II - Ясав (глава 8)
8
Хвостик
Амид посмотрел на меня каким-то странным взглядом. Изучающим? Осуждающим? Непонятным взглядом. Брови нахмурены, глаза смотрят пристально. Он смотрит на меня так какое-то время, а затем отводит взгляд.
- Мой черёд, - говорит он.
А все уставились на нас. Не понимают, о чём это мы.
- Я выбираю... - размышляя начал Амид.
- Орлянку.
Мы сказали это одновременно. Не знаю, зачем я сказал это. Мне просто вспомнилось, что мы давно не играли в орлянку, вот я и ляпнул.
- Хвостик, хвостик, крысиный хвостик, - в задумчивости прошептал Амид. Не нам, сам себе прошептал.
- Какой хвостик? - спросил я.
- Не обращай внимание. Это я так, - отмахнулся Амид, а у самого брови нахмурены, лоб разделила морщинка задумчивости. Странный он сегодня.
- Доставай монетку, - спустя какое-то время, сказал он.
В моём кармане действительно лежала монета, та самая, которую он мне подарил когда-то. После той первой игры.
А другие смотрят, не вмешиваются, им интересно. Они ждут, что произойдёт дальше.
- Решка, - опять хором с Амидом произносим мы.
И Амид снова смотрит на меня. Ну сколько можно?
- Ясав, - вдруг говорит он, - к тебе ведь не вернулось твоё второе лицо, верно?
- Да, - отвечаю я, - не вернулось.
Амид смотрит на меня, хмурит брови. Отводит взгляд...
- Не подходи ко мне больше, ладно?
Отвернулся, ушёл.
Что я сделал не так?
* * *
- Что это с ним, - спросил Норд.
- Понятия не имею, - ответил я, - сам хотел бы знать.
- А орлянка?
- Что? - не понял я.
- Зачем вам орлянка, итак же понятно, что Амид выиграет.
- Норд, - начал я, - вспомни, я же тебе рассказывал, что мы нашли способ играть обходя постоянные выигрыши Амида.
- Что-то припоминаю... Подожди, - замахал руками Норд, - ты хочешь сказать, что Амид давно уже научился подавлять свою особенность?
- Не подавлять, а обходить, - попытался я объяснить, - тут всё дело...
- Так может это именно из-за него? - перебил меня Норд.
- Что из-за него?
- Мы все начали терять свои особенности. Когда Амид решил отказаться от своей, наши особенности тоже стали исчезать.
- Нет, - вмешался Гело, - боюсь как-раз тут Амид ни причём. Почти. По крайней мере, это происходит не потому что Амид отказался быть победителем.
- Так, - Норд сложил руки на груди, - я не сдвинусь с места, пока вы мне всё не расскажите!
- Ясав, - повернулся ко мне Гело, - скоро стемнеет, отведи Атевс домой.
Я кивнул. Взял Атевс за руку и повёл её к подъезду.
- Пойдём, нам действительно пора.
- Пора, - как-то отстранённо сказала она.
И мы ушли. А Гело и Норд остались внизу.
* * *
До самой ночи мы с Атевс не разговаривали. Нет, никто ни на кого не был в обиде. Просто разговор не складывался. Даже не так, нам просто не хотелось говорить. Ни мне, ни ей.
Я уложил её на свою кровать, а сам пошёл спать в другую комнату, на диван.
Не знаю, о чём думала Атевс, а я заново переживал весь этот день. Гело, Атикин, Атевс, Норд... Амид. Что он имел в виду, когда сказал "крысиный хвостик"?
Почему он больше не хочет со мной общаться?
Я раз за разом прокручивал в голове его последние слова:
- К тебе ведь не вернулось твоё второе лицо, верно?
...
- Не подходи ко мне больше, ладно?
Второе лицо...
Не подходи ко мне больше...
Орлянка.
* * *
Дым в баре стоял такой, что если вытянуть руку, то кончиков пальцев разглядеть было невозможно. Где-то в дыму играл музыкальный автомат. Звучали обрывки какой-то песни. Из-за неумолкающих ни на минуту голосов, понять, что это за песня, не представлялось возможным.
Ты сидишь за круглым столиком у стенки. Рядом проходят люди, о чём-то разговаривают. Где-то неподалёку, какой-то детина плачется кому-то. Пьяный. О чём он там плачется - не слышно. Ты ходишь в бар не для того, что бы слушать, как у кого не удалась жизнь. Ты ждёшь закрытия бара. Это должно произойти с минуту на минуту. Ты смотришь на часы. Уже время. Осталось всего... один прыжок стрелки, второй...
Музыка резко прекращается, от чего гвалт голосов, вдруг кажется каким-то несуразным. Это как во время похорон начать говорить в полный голос о какой-то ерунде.
- Бар закрывается, - возвестил громкий голос, - попрошу всех на выход.
Это бармен.
Гул голосов становится тише (уже не нужно перекрикивать музыку) и ощущение его несоответствия месту, исчезает. Люди тянутся к выходу. И как они в таком дыму, да ещё надравшись, находят выход? Ты всегда удивлялся этому. Даже трезвый как стёклышко, ты иной раз блуждал в поисках выхода.
Бармен включил вентиляцию. Значит народ ушёл. О том, что здесь есть такое чудо, как вентиляция, знают только избранные. Такие как ты, например.
Ты ухмыляешься, - избранные. Смешно.
- Сегодня нас только четверо, - кладя руку тебе на плечо, - говорит бармен.
Дым потихоньку рассеивается. В баре действительно осталось только четверо, включая тебя. Бармен не в счёт, он не участвует.
Дым. Когда по утрам бар открывается, сигаретный дым уже стоит такой, будто тут курил целый взвод. Как бармен делает это - ты не знаешь. А ещё ты не знаешь, как он умудряется понимать, что в баре остались только те, кто в курсе. Ведь он сначала закрывает дверь, а потом включает вентиляцию. Ни забулдыг, уснувших в углу, ни тех, кто просто отказывается покинуть бар. Здесь остаются только те, кто знает.
Раздаётся отвратительный скрежет, это бармен тащит тяжёлый круглый стол в центр помещения. Ты и другие молча берёте стулья и садитесь вокруг этого стола. Вы смотрите друг другу в глаза.
Напротив тебя сидит человек, лет тридцати. Здоровый. Его нос сильно смещён влево. Но синяков не видно. Наверное старая травма.
Слева от тебя сидит девушка. Такие по барам не ходят. По крайней мере, по таким барам. Одета не броско, но видно - богато. Строгое чёрное платье под длинным плащом. Сумочка. Ожерелье. Часы на тонком запястье. Красивая... была когда-то. Сейчас ей уже далеко за тридцать. Красота держится только на расстоянии вытянутой руки. Подойди поближе и станет видно - лицо в множестве морщин, кожа уже начинает обвисать. Пожалуй ты возьмёшь свои мысли обратно - ей в этом баре самое место. В табачном дыму, этого бара, можно с такой даже целоваться - всё равно не заметишь.
А справа от тебя сидит щуплый мужичок. Вид у него, как у мокрой собаки. Взгляд такой грустный, забитый. Жалкое зрелище.
Бармен кладёт в центр стола поднос, на котором лежит пистолет и три пули.
- Делайте свой вклад, господа, - говорит он и отходит назад.
Вентиляция ещё не до конца справилась с сигаретным дымом, и бармен становится похож на призрак, наблюдающий за нами. Мерещится что-то там у стенки бара и всё. Нет тут никого кроме нас четверых, сидящих за столом.
Ты выкладываешь на поднос свой бумажник. В нём почти три тысячи.
Человек со сломанным носом, достаёт из внутреннего кармана чековую книжку...
- У нас не приняты чеки, - вмешивается бармен.
- Прошу прощения, - гудит здоровяк и кладёт книжку обратно в карман.
Взамен её он достаёт свой бумажник, раскрывает его, отчитывает купюры и кладёт их на стол.
- Если вам не повезёт, остальное вам не понадобится, - вновь вмешивается бармен.
- Действительно, - усмехается здоровяк и кладёт свой бумажник на стол.
Остальные уже выложили свой вклад. Дама, порывшись в своей сумочке, достала какие-то побрякушки. Также она сняла серьги, ожерелье и часы. Всё это так же теперь лежит на подносе. Побрякушки не из дешёвых.
Щуплый положил на стол пачку банкнот. Новеньких, только что из банка. Даже лента ещё не снята.
- Ты первый, - сказал бармен. Да он обратился именно к тебе. Он не указывал рукой, не кивал головой. Просто сказал. А всем и так понятно, кто первый.
Ты берёшь пистолет и один патрон. Патрон суёшь в барабан. Раскручиваешь. Направляешь дуло себе в висок.
Один удар сердца.
Второй удар сердца.
Щелчок!
Пистолет переходит по часовой стрелке женщине.
Она без каких-либо промедлений подносит его к виску и спускает курок.
Снова лишь щелчок.
Пистолет переходит здоровяку. Он окидывает нас взглядом. Затем глубоко вдыхает и поднеся пистолет к своему виску, спускает курок.
Скучная эта игра: висок - курок, висок - курок. Скучная, пока не прозвучит первый выстрел.
Щуплый поднимает пистолет. Направляет его себе в голову... ну да, всё в тот же висок.
Спуск.
Хлопок. Просто громкий хлопок. И на твоей щеке капля крови.
Первый выбыл.
Здоровяк, достал пачку сигарет и закурил.
- Виски, - сказал ты.
И бармен медленно направился к своей стойке. Достал стакан, протёр его. Налил до половины янтарной жидкости. Убрал бутылку обратно и медленным шагом поднёс тебе твой заказ.
А женщина слева, казалось никак не отреагировала на выбывшего.
Через десять минут игра продолжилась.
На этот раз выбыла женщина. Хлопок и она уже на полу. Хлопайте в ладоши, господа.
Здоровяк сглотнул и заказал то же что и ты. А ты закурил. Обменялись. Он курил, ты пил. Он пьёт, ты куришь.
Один на один. Пистолет в его руке. Последняя пуля в барабане. Дуло у виска.
Щелчок.
Пистолет у меня... щелчок.
Щелчок, щелчок.
В этом барабане только пять патронов. А следующий - здоровяк.
Он смотрит на пистолет. На меня. Он тоже считал выстрелы.
- Бармен, - громко говорит здоровяк, - принеси мне эту бутылку, уж больно хорошее виски.
Бармен молча подносит бутылку. Здоровяк не наливая в стакан, пьёт прямо из горла. Нет, всё он не выпил. Он осушил её почти наполовину. Громко выдохнул. Вытер тыльной стороной ладони рот. Взял пистолет, поднёс его к виску и нажал курок.
Висок - курок. Виски - сигареты.
Я забрал выигрыш, оставив свой бумажник на подносе. Доля бармена.
* * *
Давно не было такого сна, где играет так много народу.