В дождь свет фар встречных машин разбрызгивается сквозь капли на лобовом стекле. Вода шуршит, падая на крышу, а на капоте лежат два желтых уставших листа. В темноте они напоминают кошачьи глаза, глаза, которые так же легко видят в темноте, как и при свете дня.
Скоро полночь.
Скоро полночь и мне не будет нужен свет масляных фонарей проспекта. Я стану кошкой. Я спрыгну на асфальт, и, ступая на теплые подушечки лап, легко перебегу автостоянку. Мне не нужно видеть и знать, я чувствую. Я запрыгну на холодный и мокрый от дождя капот, и буду ждать утра. Я смогу увидеть тебя, и вдруг ты коснешься моей мокрой шерсти рукой, вдруг ты захочешь погладить меня между ушей. И, может быть, ты скажешь мне пару слов. А я спрыгну с капота, и стану мурчать и тереться о твои ноги.
Или я стану собакой. Мой нюх будет острым, и я легко смогу найти дверь, за которой спишь ты в этажах и коридорах. Шумно втяну ноздрями такой знакомый запах, радостно поскуливая, завиляю хвостом, потом устроюсь у двери, и, вздохнув с облегчением, прикрою глаза и задремлю, пока кто-нибудь из поздних гостей не прогонит меня на крыльцо. Тогда я улягусь рядом с колесом машины, и буду ждать утра. Когда ты выйдешь, я вскочу, буду смотреть на тебя и видеть только тебя, как это умеют делать собаки. И смогу лизнуть твою ладонь, и ткнуться холодным и мокрым носом в твои колени.
И кем бы я ни была, я останусь ждать твоего возвращения.
There can be it for ever...