[I]Пришла зима, и имя ей было - безысходность.
Проходил день за днем, и стылое чужое солнце все так же высоко поднима-лось в неласковую синеву неба, ни грана тепла не даря обледенелой земле. Пряди се-дых облаков безразлично вздрагивали на ветру. Ветви деревьев промерзали насквозь и с мертвым шорохом осыпались на смерзшийся снег. По ночам стояла в небе луна, такая же чужая и неласковая - осколок небесного льда, который все никак не мог растаять, хотя давно наступило и уже прошло время новолуния. Все было неизмен-но, мертво, незыблемо.
Потому что у зимы было еще другое имя - Фимбулветтер.
Безысходность владела миром, и огонь в очагах и кострах все слабел, не в силах бороться с подступающей, нечеловеческой стужей. И все яснее становилось, что весны уже не дождаться.
Срединный мир замерзал, цепенея в объятьях неумолимого холода. И даже заунывный волчий вой все реже разносился над бесконечным снегом, потому что кровь на бегу застывала в жилах неутомимых прежде охотников.
Срединным миром правила Фимбулветтер.
* * *
В придорожной харчевне было почти пусто.
Угрюмый харчевщик лишь разок выглянул из кухни, чтобы бросить взгляд на одинокого путника - и снова ушел, пытаясь согреться у некогда жаркого очага. Лишь нечесаная служанка покорно ставила перед гостем кружку за кружкой и, при-сев в уголке, настороженно следила, как он пьет, запрокинув голову, пенистое горь-кое пиво.
Точно воду.
Одинокий гость был так высок, что и сидя казался великаном. Спутанные бе-локурые волосы, на висках заплетенные в косички, падали на грязный мех заплатан-ной куртки. Он пил и смотрел перед собой, не замечая ни боязливой служанки, ни закопченных стен харчевни, и в его холодных серых глазах стыло что-то, до странно-сти похожее на отчаяние. Вряд ли выпитое горячило ему кровь - обветренное лицо так и оставалось бледным.
Чересчур бледным для человека, явно привыкшего к странствиям.
Снаружи визгливо заскрипел снег, и низкая дверь харчевни распахнулась, впустив нового гостя - человека в длинном плаще из грубой шерсти с капюшоном. Низко надвинутый капюшон оброс по краям инеистой бахромой.
Служанка вздрогнула и сжалась в своем углу. Воин в меховой куртке лишь слегка повернул голову, одарив вошедшего кратким, но неожиданно цепким взгля-дом. Тяжело ступая, тот прошел к столу и сел на край длинной низкой скамьи. Отки-нул на плечи капюшон, открыв молодое, но осунувшееся лицо с короткой русой бо-родкой. Тяжелый плащ на спине непонятно топорщился, и воин, приметив это, едва заметно усмехнулся.
-Хочешь пива? - низким, чуть сиплым голосом предложил он. - Жратвы не проси - жрать у них все равно нечего. Только пиво.
Пришелец пожал плечами и взял подвинутую к нему кружку. Рука, выныр-нувшая из-под плаща, была узкой, с длинными сильными пальцами.
-Пиво дрянь, - продолжал белокурый воин, - а что сейчас, впрочем, не дрянь? Пей, скальд - ты же скальд, верно?
Изможденное лицо человека в плаще дрогнуло.
-Был, - сказал он кратко и, поморщась, сделал большой глоток.
Воин смотрел на него, прищурясь.
-Неси еще! - бросил он служанке и снова повернулся к своему немного-словному собеседнику. - Что, скальд, на пустой желудок не поется?
-Не в этом дело, - неохотно сказал тот. - Петь не о чем. Новых песен нет, а старые... хуже выдохшегося пива. И не только это.
-А что?
Русобородый скальд сделал еще глоток и отставил кружку.
-Я не могу вспомнить ни единого кеннинга, - сказал он тихо. - Словно... словно в них нет уже нужды. Слова не надо защищать. Они не сотрутся, сколько их ни повторяй.
-Точно, - кивнул воин, и его полуусмешка погасла. - Это ты точно подметил, скальд - нет нужды.
-Поэтический мед иссяк... - пробормотал скальд. Его неразговорчивость яв-но проходила. - Никому больше не под силу сложить хоть одну новую строку. Разве что Один...
-Не надейся, парень, - хмыкнул воин. - Ему тоже.
-Тебе-то почем знать?
-Мне-то как раз и знать. - Воин потряс кружку с остатками пива и одним ма-хом опрокинул его в рот. - Я ушел из Вальгаллы.
-Ты?! - молодой скальд побелел не хуже своего собеседника. - Значит, ты... мертвый?
-А ты живой. И в чем разница? Пиво, как ни крути, паршивое. - Воин подо-двинул к себе полную кружку, но пить не стал.
-Как же ты мог... уйти?
-А что мне там делать? Жрать изо дня в день одного и того же козла? Ру-биться с такими же мертвыми полудурками, точно зная, что к вечеру все воскрес-нут? Впрочем, - добавил он задумчиво, - не сказать, чтоб здесь было веселее.
-Я думал, что из Вальгаллы уйти невозможно, - тихо сказал скальд.
-Раньше - да. А теперь... Стражам наплевать. Всем, собственно, наплевать. Пей, скальд.
-И богам?
-А уж им - тем более, - невесело ухмыльнулся воин. - Фимбулветтер - одна на всех, парень. Одна во всех мирах, что в Верхнем, что в Срединном, что в Нижнем... хотя насчет Нижнего не скажу. Не был там и не тянет.
-Но как же... - скальд запнулся. - Не может быть, чтобы и боги... Фимбулвет-тер - предвестие Рагнарека...
-Кто тебе это сказал?
-Прорицание вельвы...
-А-а, прорицание, - усмехнулся воин. - Тогда я знаю, зачем ты сюда явился.
Скальд кивнул.
-Да. Я хочу пойти к ней и спросить, скоро ли Рагнарек.
-Не терпится? - удивился воин.
-Просто хочу, чтобы все это поскорей кончилось.
-Что ж, - сказал воин уже без насмешки, - тогда нам по пути. Мне тоже, зна-ешь ли... не терпится. Сотни лет в Вальгалле, в ожидании Последнего Боя... и чего ра-ди, спрашивается? Вечно жрать вечного козла?.. А тебе что надо? - удивился он, об-наружив рядом с собой нечесаную служанку.
-Пойду с вами, - сказала женщина тихо, но твердо. От недавнего ее испуга не осталось и следа. Она даже как будто стала выше ростом. Синие глаза глядели прямо и неуступчиво.
Белокурый воин окинул ее взглядом с ног до головы.
-Сажу только с лица ототри, - сказал он беззлобно. - Не то бессмертная вель-ва со страху помрет раньше Рагнарека.
Даже угрюмый скальд не выдержал, улыбнулся этой немудрящей шутке - но лицо женщины не дрогнуло. Молча кивнув, она ушла в кухню и вернулась в плаще и с дорожным мешком.
-Здесь хлеб и круг твердого сыра, - пояснила она.
-А хозяин говорил, что жрать нечего, - усмехнулся воин.
-Это он припрятал для себя.
-И без единого звука отдал тебе последнее?
Женщина пожала плечами.
-Ему это уже не нужно.
Молодой скальд с недоумением глянул на нее. Потом его осенило, и он бросился в кухню.
Харчевщик, скрючившись, сидел на скамье перед погасшим очагом, и его мертвые глаза невидяще уставились на стылые седые угли.
Скальда пробрала дрожь.
* * *
Приоткрытая дверь хижины громко хлопала на ветру.
Трое путников переглянулись при виде этого недоброго знака. Если в такой мороз дверь дома нараспашку - значит, хозяйке нет дела до того, что жилье высты-нет... а в этом нет ничего хорошего.
Воин вошел первым, согнувшись в три погибели под низкой косой притоло-кой. Земляной пол был кое-где притрушен гнилой соломой. В очаге, выложенном камнями, угрюмо остывали последние угли. Морозный ветер со свистом врывался в хижину, но даже холод не мог разогнать густого запаха гнили и тлена, который исто-чала груда соломы в углу у очага. Сморщив нос, воин огляделся - и лишь тогда заме-тил, что солома едва заметно шевельнулась и испустила хриплый прерывистый вздох.
-И это - вельва?.. - ошеломленно пробормотал скальд.
Все трое стояли над старухой, которая так глубоко зарылась в солому, что виден был лишь кусок морщинистой бурой щеки, да еще бельмастый глаз. Прерыви-стые хрипы мерно вырывались из ее груди - с таким усилием, словно ухал незримый молот.
-Беда с этими скальдами, - вполголоса заметил воин. - Все бы им прекрасно-го да возвышенного... Эй, - позвал он громче, - да ты жива ли?
-Жива, - тихо сказала женщина. Стоя чуть позади мужчин, она откинула ка-пюшон дорожного плаща и в упор, из-под полуопущенных век смотрела на уми-рающую старуху. Сажу, видно, ей так и не удалось оттереть - или не захотелось. Ле-вая щека была черна, словно уголь.
Солома шевельнулась, и хриплый, рваный голос произнес:
-Кому это и знать, как не тебе, верно? Славные нынче у меня гости - воин без меча, скальд без языка, женщина без жизни. И что же вам надо от старой вельвы?
-Жива, - заметил с некоторым удивлением белокурый воин. - Только, похо-же, не в себе. Ты спятила, что ли, бабка? Меч мой при мне, а мой приятель скальд покуда не онемел. Да и наша подружка - живее не бывает.
Из-под соломы донеслось сиплое карканье - нечто, похожее на смех.
-Порой вы, смертные, еще глупее богов, хоть это и невозможно. Спраши-вайте, что хотели узнать, да только недолго. Заждалась я вас.
-Ну? - воин вопросительно глянул на скальда. - Валяй, спрашивай. Это ведь ты у нас самый любопытный.
-Но это..., - скальд запнулся. - Неужели та самая вельва?
-Заладил... Та самая, не сомневайся. Хочешь, скажет, сколько бородавок на носу у Одина?
Скальд сердито мотнул головой, поняв наконец, что над ним насмехаются. И, невольно задержав дыхание, наклонился к гниющей заживо старухе.
-Скажи мне, - проговорил он тихо и внятно, - скажи, сколько еще ждать? Ко-гда начнется Рагнарек?
Куча соломы захлебнулась каркающим смехом.
-Не ждите, - сказала вельва. - Ничего не ждите, смертные и бессмертные. Рагнарека не будет.
Воцарилась тишина, рассекаемая лишь безжалостным посвистом ветра.
-То есть как? - тупо переспросил скальд. Воин пробормотал себе под нос что-то менее пристойное. Женщина молчала, не сводя с вельвы пронзительных синих глаз.
-Рагнарека не будет, - повторила старуха. - Нагльфар сгниет в Нижнем мире, не дождавшись своего предводителя. Некому вести мертвых на Асгард, потому что Локи обезумел от яда и более не опасен. Бальдр никогда не покинет царство Хели. Один останется жив, и Тор, и Хеймдалль, и никогда Лив и Ливтрасир не проснутся в обновленном мире, чтобы дать начало новому человеческому роду. Рагнарека не будет.
-Да как же это? - не выдержал скальд. - Ты же сама говорила: «Цепи порвут-ся - вырвется сильный...»
Вельва едва слышно хихикнула.
-Цепь давно порвалась, красавчик. Да только Фенрир стал совсем ручной, и ему куда веселее гоняться за зайцами. Ермунганд крепко спит на дне мирового моря, и никому до него не докричаться.
-А сыны Муспелля? - не веря своим ушам, уточнил скальд. - Когда они сту-пят на Биврест...
-Никогда, - перебила вельва, - ибо они скованы, и только Сурт может дать им свободу, а его некому призвать. Ныне силы нет у огня, потому что властвует зима, и имя ей - Фимбулветтер. И царство ее будет вечно.
-Что-о? - взревел воин. - Так это я невесть сколько торчал в Вальгалле, козля-тиной давился... и все попусту?
-Да, - сказала старуха, - все попусту, герой. Не будет ни гибели, ни возрож-денья. Одно лишь безвременье.
-И кто же это сыграл с нами такую шутку? - хрипло спросил воин.
-Почем мне знать? Я всего лишь старая вельва, и время мое ушло. Сила Фимбулветтер выпила мой дар... вместе с жизнью. - Старуха помолчала, сипло, над-садно дыша. - Видать, кому-то из богов очень не хотелось умирать.
-Как же, - ядовито прошипел воин, - бессмертный...
Скальд молчал, побелев от потрясения.
-Что же будет теперь? - впервые за все время прозвучал тихий голос сине-глазой женщины.
-Ничего, - сказала вельва. - Безвременье. Бессмертие. Вечная гниль и тлен. До конца времен, которым никогда не придет конец. А теперь убирайтесь. Моя сила ушла и больше не вернется.
* * *
-Терпеть не могу пещер, - проворчал воин. - Как-то я три недели просидел в пещере на одной лишь протухшей воде да ржавой селедке, а у входа орали горные тролли. Благо еще, что в лаз им было не втиснуться...
Снаружи быстро темнело, и слышно было, как победно завывает ветер. У входа в пещеру намело сугроб колкого снега.
Скрючившись в три погибели, воин упрямо высекал искру за искрой, пыта-ясь разжечь костер. Горстка веток и сухих прошлогодних листьев упорно сопротив-лялась его усилиям.
-Даже огонь протух, - проворчал он, морщась от струйки едкого дыма.
-Ничего удивительного, - тихо заметила женщина. - Огонь и зима - враждеб-ные стихии, а уж Фимбулветтер сильнее любого земного огня.
-Оно-то так, - отозвался воин, - но если мы не разведем костер, мороз до нас быстро доберется.
-А может, это и к лучшему, - отозвался скальд. С той минуты, когда они по-кинули хижину вельвы, он подавленно молчал и лишь сейчас подал голос. - Что про-ку жить...
-Ерунда! - огрызнулся воин. - Жить всегда есть прок, уж ты поверь мертве-цу... Ага!
Сухая веточка затеплилась слабым трепещущим огоньком. Воин охватил его широкими крепкими ладонями, сберегая от порывов ветра, и скоро язычок пламени разгорелся.
-Вот так, - сказал воин, - а ты - нет проку... Не торопись в Нижний мир, скальд. Там, говорят, не очень-то уютно. Дай-ка свой мешок, малышка, - обратился он к женщине и, достав острый кинжал, принялся деловито кромсать твердый сыр и не более мягкий хлеб.
-Что же теперь будет... - пробормотал скальд. Тени огня причудливо плясали на его молодом лице.
-Вечная гниль, - хмыкнул воин. - Как там говорила старуха? Плесень, тлен, безвременье. Эх, найти бы мне того, кто это придумал...
Женщина протянула к огню узкие обветренные ладони.
-Это не поможет, - сказала она. Пламя сыграло с ее лицом дурную шутку - кожа отливала зловещим багрянцем, и в синих глазах вспыхивали дальние алые огоньки. - Кто бы он ни был, он не станет ничего менять... да и не сумеет. Силе богов есть предел.
-Как приятно это слышать, - проворчал воин, раздавая спутникам ломти хле-ба. - Жаль, что старая вельва так спешила помереть... глядишь, и сказала бы что-нибудь дельное.
Он принялся жевать, крепкими зубами перемалывая каменно-твердый сыр. В пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь заунывно-торжествующим воем ветра.
-Нам не нужна вельва, - медленно сказала женщина. Она все смотрела в огонь, и в глазах стояла непонятная боль. - Так или иначе, остается только одно. Мир во власти Фимбулветтер, и одолеть ее может лишь одно. Рагнарек.
Скальд непонимающе глянул на нее.
-Рагнарека не будет, - напомнил он.
-Значит, он должен быть, - спокойно ответила женщина. Отсвет огня плясал в ее глазах. - Сурт с огненным мечом, сыны Муспелля, Тор и Фенрир... все еще попра-вимо. Прорицание было сказано, а его не изменят даже боги.
Воин уставился на нее, забыв прожевать остатки хлеба.
-И кто же это устроит? - невнятно осведомился он.
-Мы.
Белокурый гигант подавился едой и смехом.
-Хорошая шутка! - объявил он.
-Я не шучу, воин, - ровно ответила женщина.
-Тогда бредишь. Боги отменили Рагнарек, бо-ги! Может, я и помер, но моз-гов не потерял. Что ты предлагаешь, красавица? Пойти к ним и уговаривать, чтобы передумали?
Скальд молчал, не сводя с женщины напряженного взгляда.
-Нет, - сказала она, - уговоры здесь не помогут. Но даже то, что сделали боги, могут изменить смертные. Мы должны отыскать огненный меч и освободить Сурта.
-Всего-то? - удивился воин.
Женщина кивнула, предпочтя не заметить насмешки в его словах.
-Рагнарек - лавина, - сказала она, - а всякая лавина начинается с первого ка-мешка.
-Ага, - сказал воин, - а камешки - это мы. Не мелковаты ли? Тот, кому захо-телось жить вечно, раздавит нас в пыль и не заметит.
-Возможно, - отстраненным голосом согласилась женщина, - а возможно, и нет. Фимбулветтер выпивает силу не только из огня. Неужели ты испугался, герой?
-Нет, - сказал он мрачно, - только я не люблю сражений без надежды.
-Надежды все равно нет, - сказал скальд. - В Фимбулветтер она умерла пер-вой. - Глаза его мрачно блеснули. - Ты как хочешь, воин, а я с ней согласен. Лучше сгинуть самому, чем видеть, как сгинули твои песни.
-Вы оба тронулись, - помолчав, объявил воин, - но... кто я такой, чтобы ус-тупать дорогу женщине и скальду? Ладно, я тоже тронулся. Что теперь?
-Мы пойдем в Верхний мир, - сказала женщина. - В Асгард.
* * *
Болотная жижа хлюпала под ногами, глухо ухая и чавкая при каждом шаге.
-И что бы этой топи не замерзнуть вместе со всем миром? - ворчал воин, с усилием выдирая сапог из цепких объятий. - Вот же дрянь - и Фимбулветтер ей нипо-чем...
-Я что-то не понимаю... - честно признался скальд. - Всем известно, что в Асгард ведет лишь одна дорога - Радужный Мост в небе.
-На Биврест непохоже, - согласился воин. - А тебе что, никогда не доводи-лось слышать насчет обходных путей? Или ты думаешь, что всякий раз, когда Одно-глазому вздумается пошалить внизу, он устраивает торжественный выезд по Радуж-ному Мосту? Да тогда бы милостивая Фригг от его бороды и седого клочка не оста-вила.
-А кроме того, - тихо сказала женщина, - Верхний Мир - не один только Ас-гард.
-Это я уже заметил, - вздохнул скальд, оглядев густо заляпанные бурой жи-жей постолы.
Казалось, целую вечность брели они под низким свинцово-серым небом, когда впереди замаячила черная скала, выраставшая прямо из болота.
И тогда они услышали смех.
Кто-то смеялся в этом трясинном безлюдном краю, и в смехе звучало безу-мие.
-Чтоб тебя!... - выдохнул воин и остановился, не замечая, что сапоги ушли в топь чуть ли не по самые голенища.
Седой человек лежал навзничь на черном камне, и над его лицом нависал скальный карниз. На карнизе свернулась огромная змея, и черные капли, точась из разинутой пасти, падали прямо на лицо лежащего.
Он смеялся, устремив невидящие глаза в низкое свинцовое небо. Руки и но-ги его тяжелыми цепями были прикованы к скале.
Яд точился и падал на почерневшее от незаживающих ран лицо.
-Отец! - пронзительно вскрикнула женщина и, обогнав спутников, первой выбралась на скалу, упала на колени рядом с прикованным, протянула ладони, бес-страшно подставляя их под ядовитые капли.
И застонала, когда кожа на руках почернела, шипя и пузырясь.
Воин выругался и в два прыжка вскарабкался на карниз, на ходу выхватив из ножен короткий меч. Змея зашипела, повернув к нему уродливую треугольную морду. Воин взмахнул мечом и рассек гадину надвое.
Черная кровь хлынула из обрубков на лезвие, и железо пронзительно заши-пело, истаивая, словно кусок льда на раскаленном противне.
Прикованный смеялся. Женщина обхватила ладонями его изуродованное лицо, и гортанный стон, похожий на плач, вырвался из ее горла.
-Так вот кто это... - ошеломленно пробормотал скальд.
-Да, - сказала она, - это Локи.
-Ты назвала его отцом.
-Он мой отец.
Воин с отвращением поглядел на изглоданные ядом останки меча, сплюнул и зашвырнул их в болото.
-Убил бы старую ведьму, - проворчал он. - И откуда только она знала...
Скальд с испугом и состраданием смотрел на прикованного.
-Он и вправду безумен, - прошептал он.
-Да, - женщина всхлипнула. - Что они с ним сделали!..
Воин спрыгнул с карниза и встал рядом с ними.
-Знаешь. - сказал он, - вряд ли ему под силу будет повести Нагльфар.
Женщина выпрямилась, и глаза ее блеснули так, что воину в кои-то веки стало не по себе.
-Поведет, - сказала она коротко.
-У тебя есть лекарство от безумия?
-Нет. Но у тебя - есть. - Она протянула руку. - Дай мне кинжал.
Воин неловко хмыкнул, но подчинился.
Обожженными ядом руками женщина поднесла к губам широкое лезвие. Потом наклонилась к лежащему.
-Я подожду тебя там, отец, - сказала она. - Подожду.
И вложила кинжал в руки безумца.
Смех затих. Черные от боли глаза невидяще смотрели в небо.
Затем Локи медленным движением поднял над собой скованные руки. Тя-желая цепь затрещала и рассыпалась в прах. Сильные костистые пальцы стиснули рукоять занесенного над грудью кинжала.
Женщина повернулась к спутникам.
-Идемте, - ровно сказала она. - Дальше он справится сам.
Они отошли лишь на несколько шагов, когда сзади, со скалы донесся крат-кий вздох, похожий на беззвучный крик.
И тишина.
Никто из мужчин не решился оглянуться.[/I]
Как-то незаметно болота сменились низким заснеженным лесом. Тропа раз-двигала деревья, извиваясь прихотливо, точно след опоенной пивом змеи. По всем приметам, давно пора уже было наступить вечеру, но в лесу все так же царил зыб-кий, мучительно-серый предсумеречный свет.
У рябины, увешанной гроздями сморщенных алых ягод, воин остановился.
-Ты нам кое-что задолжала, - сказал он, в упор глядя на женщину.
-В самом деле? - холодно отозвалась она.
-Там, на скале ты сказала, что Локи - твой отец.
-Это правда.
-Кто же тогда ты?
-Тебе так хочется это знать?
-Не люблю, когда меня водят за нос.
-Разве? Не помню, чтобы я называла вам свое имя.
-Так назови его сейчас.
-Оставь, - негромко сказал скальд. - Я давно догадался... еще когда увидел мертвого харчевщика.
Воин искоса метнул на него недружелюбный взгляд.
-Стало быть, правда? - обратился он к женщине. - Ты - Хель, владычица Нижнего Мира?
-Хозяйка Нижнего Мира, - ровным голосом поправила она. - Никто и нико-гда не отдавал мне его в полное владение.
-Что же ты молчала об этом?
-Это ничего не меняет.
-А вот я так не думаю, - взгляд воина потяжелел. - В какую игру ты играешь с нами, дочь Локи?
-В ту же, что и вы, - ответила она. - Иначе бы меня здесь не было. Отчего те-бя это так волнует?
-Оттого, что я не люблю, когда меня держат за дурака.Ты сказала, что мы должны привести мир к Рагнареку. Кому это нужно? Тебе? Локи? Великанам? Хо-чешь нашими руками уничтожить асов и править новым миром?
Скальд хотел что-то сказать, но женщина жестом остановила его.
-Сидение в Вальгалле и впрямь размягчило тебе мозги, - почти мягко сказала она воину. - Разве ты до сих пор не понял, что никто из нас не переживет Рагнарека? Я всего лишь делаю то, что должна делать - так же, как и вы.
-Ничего не понимаю, - сказал воин. - Уж ты-то, с твоими силами, могла бы обойтись и без нас.
Женщина покачала головой.
-В одиночку, - сказала она, - я так же бессильна против асов, как и любой смертный.
-Но ты убила Локи! Зачем?
-Чтобы освободить его, - просто ответила она. - И я не убила его - лишь вло-жила кинжал в его руки, чтобы он мог убить себя. Только так его тень могла прийти в Нижний Мир и подняться на Нагльфар.
Воин заморгал.
-Тень?! Мне всегда казалось, что Локи сам будет сражаться в Последней Битве.
-Нет, - сказала женщина, - он должен лишь поднять Нагльфар из Нижнего Мира и привести его к Бивресту. Что еще ты хочешь узнать прежде, чем мы превра-тимся в ледышки?
Воин не успел ответить - в отдалении пронесся долгий и тоскливый волчий вой.
Воин привычно потянулся к поясу - и выругался, наткнувшись на пустые ножны.
Мгновение спустя на тропе появился волк.
Он был огромен и черен, и на оскаленных клыках влажно блестела свежая кровь.
Скальд метнулся вперед, норовя заслонить женщину, но она мягко отстра-нила его.
-Здравствуй, братец, - сказала она.
-Здравствуй, сестрица, - весело отозвался волк.
Странно было слышать этот мальчишеский, почти детский голос, исходив-ший из волчьей пасти.
-Я вижу, ты славно поохотился.
Волк кивнул.
-Это так весело, сестрица! Мы загнали оленя.
-Мы? - непонимающе переспросил воин.
И тут они услышали тяжелые мерные шаги.
Кудрявый рыжебородый гигант в косматой куртке из козьего меха легко нес на плече окровавленную оленью тушу.
* * *
Куски мяса, истекая жиром, неспешно жарились над костром. Фенрир ле-жал поодаль и, обгладывая оленью ляжку, укоризненно косился на двуногих - вольно же им портить на костре такую славную еду!
-Эта жизнь куда веселее, чем в Асгарде, - говорил Тор, облизывая лосня-щиеся жиром пальцы. - Удивляюсь, как мне до сих пор не приходило в голову поохо-титься! Да еще с таким славным товарищем, - он кивнул на волка.
-И многое ты уже сделал такое, что тебе никогда прежде не приходило в го-лову? - мягко спросила женщина.
Тор оглушительно рассмеялся.
-Кое-что! - загадочно сказал он. - Та старуха оказалась совсем недурной со-ветчицей.
-Старуха?
-Ну да, молоденькой девушкой ее трудно было бы назвать - с таким-то но-сом да седыми лохмами. Она сказала, что я должен только спрятать кое-что на дне источника Урд, и тогда мир будет существовать вечно. Разве я могу желать миру зла? Я сделал, как она советовала.
Багровый отсвет блеснул в обманчиво-синих глазах женщины.
-Кто эта старуха? - спросила она еще мягче. - Ты когда-нибудь прежде видел ее?
-Никогда, - помотал кудрявой головой бог грома, - и, по правде говоря, не жалею. Эдакая уродина! Но она сказала правду. Теперь никто уже и не говорит о... - Тор запнулся.
-О Рагнареке? - подсказала женщина. - Ты ведь это слово искал, Тор?
-Ну да... - в ясных глазах гиганта мелькнула на миг хмурая озабоченность. - Теперь никакого Рагнарека не будет, и все счастливы. Ведь счастливы, верно?
Женщина вздохнула с бесконечным терпением.
-А ты, Тор, счастлив? - негромко спросила она.
-Да... то есть, не знаю...- Гигант замялся. - Вроде как я сделал все, как надо... а вот проснулся сегодня, поглядел на свою золотоволосую Сив и понял - что-то не хо-чется мне ее видеть. Пошел к Ярнсаксе - тоже... не хочется. Тогда пошел на охоту.
Женщина страдальчески подняла глаза к потемневшему небу.
Воин между тем вполуха прислушивался к их разговору, усердно жуя с та-ким видом, словно это был последний олень в лесу. Скальд придвинулся к нему.
-Послушай, - сказал он едва слышно, - ты влюблялся когда-нибудь?
-М-м? - воин прожевал кусок мяса и задумчиво прищурился. - Помню, в Хафторовом подворье, на тинге была одна рыженькая... а потом в Свадисборге, как раз перед тем, как мы пошли драться с Рагнарссонами - тоже славная бабенка, только сварлива...
-Я не о том, - с досадой сказал скальд и украдкой глянул на женщину - она была целиком поглощена нелегкой беседой. - С тобой было такое, чтобы увидел - и все? Кто бы она ни была?
-Ага, - сказал воин , перехватив его взгляд. - Это ты вовремя, парень. С вами, скальдами, не соскучишься.
-Заткнись! - даже в сумерках было видно, как тот вспыхнул до корней волос, затем побледнел. - Ты ничего не понял.
-Да понял, понял, не кипятись. Ты прав, а я дурак. К чему терять время, если его и так немного осталось? Погоди-ка... - Тяжелая ладонь как бы небрежно опусти-лась на плечо скальда, и тот, уже готовый вскочить, обмяк. Воин неспешно поднялся.
-Похоже, теперь моя очередь сказать пару слов, - заметил он и шагнул к ко-стру, где женщина терпеливо говорила рыжебородому богу:
-Ты потерял себя, Тор, оттого и тебе сейчас не по себе. Даже у вас, всесиль-ных богов есть свой долг перед миром, и от него нельзя отрекаться...
Гигант моргал, явно пытаясь вникнуть в суть ее слов.
-Постой, - сказал воин женщине, - ты совсем не то ему говоришь. Дай-ка я скажу. - И когда она смолкла, озадаченная такой наглостью, он шагнул к богу грома и раздельно, внятно произнес:
-Тор Молотобоец, ты струсил.
* * *
Костер потрескивал, догорая. Впрочем, в его услугах более не было нужды - старый дуб, подожженный в гневе Тором, до сих пор полыхал так, что любо-дорого. Фимбулветтер там или нет, а в гневе бог-молотобоец по-прежнему был силен.
Сам Тор смотрел на дело рук своих без особого восторга. Да и кто придет в восторг, сообразив, что его одурачили?
-Ты больше так не делай, - хмуро сказал он воину. - Видишь вот... хорошо, хоть эта коряга подвернулась.
-Не буду, - заверил воин, ни капли не покривив душой. Горящая «коряга» была не единственным подвигом Тора после того, как его в глаза обвинили в трусо-сти.
-Стало быть, ты так и не знаешь, кто была эта старуха? - спросила женщина.
Бог грома пожал широкими плечами.
-Откуда? Правду говоря, в хитростях я не силен. Ты вон хоть у отца своего спроси... - Он помрачнел еще больше, могучая ладонь невольно ощупала пояс, где не было никакого оружия, кроме короткого охотничьего кинжала.
-Где же Мьелльнир?
-Дома, где же еще, - неохотно ответил Тор. - Показалось мне, что больше он мне не понадобится... стало быть, ошибся. Ну что ж, - он шумно вздохнул и распра-вил плечи, - пойду в Асгард. Надо же кому-то растолкать до рассвета этих лежебок и сказать им, что еще ничего не кончилось.
-Эй, - подал голос Фенрир, - а как же охота? Выходит, я опять один останусь?
Тор повернулся к волку и дружески потрепал его могучий загривок.
-Охота, конечно, дело славное, да вот сам видишь - дела...
-Значит, мне все-таки придется умирать? - тихо спросил волк. - Ужасно не хочется.
-Мне тоже, - сказал Тор, - но у тебя будет славная смерть. Вначале ты убь-ешь Одина.
Фенрир громко фыркнул.
-Терпеть не могу мяса богов! Я еще после Тюровой руки еле отплевался. Оленина лучше.
Рыжебородый бог усмехнулся.
-Хочешь, пойдем со мной, - предложил он. - Вдвоем мы живо растормошим обитателей Асгарда.
Зеленые глаза волка живо блеснули.
-Я им улыбнусь, - мечтательно сказал он. - Вот так.
И улыбнулся. Скальда, и не только скальда пробрал озноб.
Тор положил увесистую лапищу на косматый черный загривок, и они бок о бок зашагали прочь.
Воин ошалело помотал головой, глядя вслед удаляющейся парочке.
-Клянусь воронами Одина... - начал он и махнул рукой, не договорив. - Лад-но, они - в Асгард. А мы куда?
-К Иггдрасилю, - сказала женщина. - К источнику Урд.
* * *
Такого, похоже, не ожидала даже хозяйка Нижнего Мира.
Источник Урд кипел.
Необъятный ствол Мирового Древа уходил в вышину, вонзаясь в сумрачное предрассветное небо, а перед ним прихотливо клубился белесый пар. Мутные капли оседали на древней, как мир, коре.
Трое стояли над кипящим источником, на мгновение лишившись дара речи.
-И кто же туда полезет? - наконец осведомился воин.
-Ты, - спокойно ответила женщина.
-Что-о?! - взревел он. - Вздумала сварить меня заживо?
-Замертво, - хладнокровно поправила она. И повернулась к скальду: - Играй.
-Что играть? - ошеломленно уточнил тот.
-Неважно. Просто играй, не переставая.
Скальд недоверчиво поглядел на женщину, но под ее пристальным взглядом слегка сник. Вытащив из-под плаща лютню, он прошелся по ладам, привычно пере-брал струны и, прикусив губу, завел нехитрую мелодию.
Источник кипел.
Скальд увлекся и уже не смотрел на спутников. Склонив голову к лютне, он играл и играл, и звуки летели из-под проворных пальцев. Воин глянул на источник и подавил желание протереть глаза - бурлящая вода опадала, расходясь широкими кру-гами.
-Ну? - в ровном голосе женщины прозвучала тень вызова.
Воин махнул рукой.
-Ты его только не отвлекай, - сказал он, кивнув на скальда.
Сбросив куртку, он осторожно шагнул в воду - и мгновенно исчез, погру-зившись в Урд с головой.
Скальд продолжал играть.
Женщина смотрела на круги, все шире расходившиеся по воде.
И тут в небе над их головами, там, куда уходил неохватный ствол Иггдрасиля, раскатился далекий гром.
-Тор добрался до своей колесницы, - заметил скальд, не отрываясь от струн.
Женщина молча покачала головой и, поджав губы, напряженно взглянула в небо.
Гром приближался.
Затем что-то ослепительно сверкнуло, и молния ударила меж краем источ-ника и скальдом, зацепив ствол Иггдрасиля. Брызнула щепа.
-Он что, спятил? - крикнул скальд, перекрикивая совсем уж оглушительный раскат грома.
-Нет, - сказала тихо женщина, - боюсь, что нет. Играй.
Она вскинула руки к небу и начала расти. Исполинская фигура подымалась рядом с Иггдрасилем, и волосы ее извивались, точно змеи. Левая половина лица бы-ла черной, словно уголь, правая - красной, как сырое мясо.
Сверкнула новая молния, но великанша легко, словно играючи, отвела ее рукой. Она так раздалась, что легко прикрывала и источник, и пригнувшегося к лют-не скальда.
Колесница, запряженная волшебными козлами, развернулась и помчалась прямо на нее. Молнии сыпались одна за другой, и змеящиеся волосы великанши за-дымились. Она взмахнула рукой, словно отгоняя надоевшую муху - и козлы прянули прочь.
Тогда возница выпрямился, и в руках его слепяще сверкнул разящий без промаха Мьелльнир.
-Один! - громом раскатился в небесах яростный крик великанши.
Одноглазый бог размахнулся и швырнул в нее Мьелльнир.
Сверкающий молот грома ударил в грудь исполинской фигуры, и в пред-рассветном тумане разнесся мучительный, полный нестерпимой боли крик.
Скальд вскочил. Грозная великанша стремительно уменьшалась, оседая на землю, точно подрубленное дерево. Колесница снижалась, чертя вкруг нее круги. Женщина бессильно опустилась на мокрую траву, и почти в это же мгновение копы-та волшебных козлов коснулись земли. Одноглазый бог легко выпрыгнул из колесни-цы и направился к упавшей, на ходу занося Мьелльнир.
-Стой! - закричал скальд, забыв, что не должен прерывать мелодии. - Не смей!
Один обратил на него внимания не больше, чем на говорящую козявку. Ли-цо его было искажено злобой. Шагнув к женщине, он повыше вскинул Мьелльнир, примерился...
-Получай назад свой проклятый подарок! - взревел скальд.
И безобидная лютня, взлетев в воздухе, что есть силы ударила бога в висок.
Одноглазый рухнул с такой силой, словно из-под него вышибли землю.
-Славный удар, - одобрительно сказал воин, возникая за спиной оторопев-шего скальда. - Приятель, ты по ошибке родился скальдом. Правда, я едва не сварил-ся... но это уж пустяки.
Женщина с трудом села, опираясь на окровавленные, иссеченные молния-ми руки, и воззрилась на Одина, не веря собственным глазам.
Тот не шевелился.
-Эй, - сказал ошеломленно воин, - у тебя кровь течет.
-А чему же еще течь? - слабо огрызнулась она. - Пиву?
И наклонилась над Одином.
-Что с ним? - запинаясь, спросил скальд.
Женщина как-то странно глянула на него:
-Ты все еще не понимаешь, что натворил?
-Он хотел убить тебя.
-Он мертв, - сказала она и поднялась.
-Мертв?! - неверяще переспросил скальд.
Воин похлопал его по плечу.
-Что ли, и мне обзавестись лютней взамен меча?
Женщина стремительно развернулась к нему. С воина ручьями стекала во-да. В одной руке он держал нечто плоское, обмотанное ветхим тряпьем.
-Разверни, - сказала она. Так повелительно, что воин и не подумал артачить-ся.
Недоверчиво хмурясь, он сдирал тряпье слой за слоем, и когда отлетели по-следние лоскутья - в руке его засверкал осколок солнца.
-Так! - воскликнула женщина и засмеялась. Она смеялась, и слезы впере-мешку с кровью текли по ее уродливо-прекрасному лицу.
-Что такое? - тупо спросил воин, уставясь на узкий, пылающий клинок.
-То, что мы искали и к чему стремились, - отвечала она. - Огненный меч. Твой меч, Сурт.
-Сурт? - на миг у него отвисла челюсть. - Э-э, нет! Мы так не договарива-лись! Так не должно быть!
-Теперь, - сказала женщина, - будет именно так. Огненный меч обретает си-лу только в руках Сурта. Значит, тебе им и владеть.
Воин помотал головой.
-Ничего не понимаю, - пробормотал он.
-И не надо, - в голосе женщины звучало величайшее облегчение. - Скоро взойдет солнце. Иди, освобождай сынов Муспелля. Пора. Скоро уже из бездны под-нимется Нагльфар.
-Погоди! - воскликнул скальд. - А как же это? - он указал на мертвого Одина. - Какой же Рагнарек без Отца Богов?
Женщина кивнула.
-Ты прав, - сказала она. - Лишь сейчас мне стало ясно все, все до конца. Войско асов в Последнюю Битву поведешь ты. Садись в колесницу и не забудь Мьелльнир - тебе предстоит передать его Тору.
-Но как же... - скальд с трудом сглотнул. - Я же просто смертный...
-Уже нет, - сказала она, - но это не имеет значения. Перед Рагнареком все равны. - Женщина окинула взглядом своих спутников. - Поспеши, Сурт - сыны Мус-пелля заждались. Поспеши, Один - к восходу войско асов должно стоять перед Ра-дужным Мостом.
-Выходит, мы... - голос воина, впервые за все время, дрогнул. - Мы должны сражаться друг против друга?
Женщина кивнула.
-Друг на друга, брат на брата - как бывает во всякой войне.
-А как же ты? - тихо спросил скальд.
-А я, - ответила она, - буду ждать.
Воин смотрел на меч, блиставший и пылавший в его руке.
-Все смешалось, - сказал он. - Все пошло не туда и не так. Ты мне одно ска-жи - кто же теперь победит?
И женщина, что бывало с ней нечасто, улыбнулась.
-Это неважно, - сказала она. - Идите. Мы уже победили.
Над застывшей землей занималась заря Рагнарека.