В первый год после школы в институт я не поступил. В то время взятки может и брали, но простым абитуриентам об этом ничего известно не было, и я, намереваясь получить высшее образование, как все ходил на вступительные экзамены. Вот именно ходил, не более того, потому что предшествовало этому вместо серьезной подготовки к экзаменам знатное разгуляево.
Вырос я в районе Измайловского проспекта, который пересекается 14 похожими улочками, ранее называвшимися Ротами, а ныне Красноармейскими. Дед мой по материнской линии был прапорщиком Измайловского гвардейского полка, того, где командиром был царь Николай II. Вероятно, по причине гвардейского роста дед стоял всегда на смотрах на фланге первой шеренги, командир полка его знал и выделял среди других, даром, что дед имел только первый офицерский чин. Поэтому ли, а может быть жизнь при царе была лучше, но за заслуги перед отечеством получил мой дед служебную семикомнатную квартиру в большом доме на углу Измайловского и 7-й Роты. Семья деда была большая, и жили они в этой квартире аж до 1918 года. Но потом дед ушел на гражданскую войну, а когда вернулся вся его семья: жена и четверо детей ютились в одной комнате этой же самой квартиры. Дед был лихой рубака, с войны вернулся весь в орденах и такой несправедливости вытерпеть не смог. С шашкой наголо, с криком - всех зарублю - выгнал дед из квартиры народ, одетых, кто в чем был. Пока бабушка его увещевала, прибыл наряд милиции и деду живо объяснили, что хоть он и красный командир, но согласно какому-то там распоряжению тоже подлежит уплотнению, и махать шашкой зря не надо. Конечно, дед не согласился, конечно, милиционеры ему возражали, но, в конечном счете, осталась семья деда жить в одной комнате, правда переехала из маленькой, в самую большую из всех в квартире. Из этой комнаты я, последний из семьи деда, уехал только в 1992 году.
Вообщем долго я жил в этом районе и знал всех от мала до велика. Кого по школе, кого по двору, а с кем-то знакомился в уличных драках, часто заканчивавшихся совместными выпивками. Меня эти мероприятия привлекали не результатом, а содержанием. Приятно было чувствовать себя среди своих, да еще с авторитетом опытного в уличных драках бойца. С третьего класса я занимался борьбой и достиг некоторых успехов. Спорт не только укрепил меня физически, но и выработал привычку к самоутверждению, будь то на борцовском ковре или на улице. И не то что я всегда «был на коне», но любой конфликт, где бы он не случался, воспринимался мной без особых эмоций: хороший удар, удачный бросок, успешный уход. Эти подходы укрепляли меня внутренне, формировали уверенность в себе и, как следствие, авторитет среди приятелей. Тем не менее «уличным» лидером я не стал. Всех знал, был своим на улице, но неизменно особняком, сам по себе. Поначалу это не всем нравилось, потом привыкли и больше не доставали.
К концу школы такое времяпровождение не только не закончилось, но приобрело более устойчивый и многоплановый характер. В компанию влились более взрослые ребята, девушки. Интересы тоже изменились, теперь мы не только собирались выпить и подраться. Как-то незаметно проявилось тяга к криминалу. Некоторые мои «друзья» тех времен «сели» сразу, некоторые потом, часть из них до сих пор не может выйти «из винта»: спились, заняты непонятно чем. А кто-то из нашей уличной компании уже в мире ином.
Разумеется, в этих обстоятельствах к экзаменам подготовиться я не мог по определению, и чуда с поступлением не случилось. В армию, так в армию, решил я, а до этого устроился на завод Калинина, расположенный на Васильевском острове.