Он шел.
Весеннее солнце смеялось и заигрывало с ним, разбиваясь об зеркальную поверхность солнечных очков, разбрасывая игривые блики по стенам домов и поверхностям луж.
Он шел и улыбался ему и прохожим уголками губ, борясь с шаловливым бесенком внутри, подмывающим улыбнуться во весь рот, обнажив клыки. Мысль о реакции случайного прохожего заставляла его довольно щуриться. Он снова был. И это прекрасно!
Ветер развевал длинные, темные волосы, раздувал полы длинного распахнутого пальто, скользил по ярким, словно нарочно искусанным, как у девочки-аристократочки на первом балу, губам.
Он шел и его переполняла радость бытия.
Радость пробужденного… от смерти.
Спустя год после того, как он впервые поцеловал нежные губы своего возлюбленного, в тот самый день, ему было возвращено бытие.
Символично, не правда ли?
Энергия, переполнявшая радостно спешащих домой людей, омывала его теплым потоком, питая его, зудящим звоном растворяясь в каждой клеточке бледной кожи. Такова его природа.
Он шел.
Чувствуя себя по-настоящему, нечеловечески счастливым. Впервые за многие-многие годы. Шел домой.
Он шел.
Хотя, не так.
Шел… я.