Название: Прохожий
Автор: я
Бета: fandom LoGH (logg) 2016
Размер: мини, 2142 слова
Пейринг/Персонажи: Аннерозе фон Грюнвальд, ОМП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Графиня Аннерозе вела уединённый образ жизни.

– Проклятый Оберштайн! Я убью его! Сестра, прости! Я не виноват! Я и сам не знаю, как я буду жить теперь, без Кирхайса.
– Нет, Райнхард, – Аннерозе сидела, прямая как натянутая струна, и смотрела словно сквозь брата. Глаза её были совершенно сухими. – Господин Оберштайн виноват только в том, что только у него единственного хватило духа набрать мой номер. Не вздумай преследовать его. Это ты виноват. Ты и твои чудовищные идеи. Ты хочешь покорить весь мир? Так покоряй! Но плати за это только своей жизнью! И я виновата. Это я тебя растила. Я помогала тебе делать карьеру. Это мы убили Зигфрида. Единственного мужчину, которого я любила и люблю.
– Ты?!!! В него?!!! – Райнхарда трясло. Он словно проваливался в какую–то пустоту. – Прости, сестра! Я не знал!
– Где уж тебе, – усмехнулась Аннерозе. – Ты разрушал государство и покорял Вселенную. Тут не до людей.
– Ты не права! – вскинулся брат. – Я мстил! Мстил за нашу мать! Мстил за тебя!
– И убил того, без кого мне не хочется жить, – она поднялась со стула. – Прощай, Райнхард. Думаю, будет лучше, если я уеду. Живи как знаешь.
– Сестра...
– Прощай, – повторила она, уже стоя в дверях.

Графиня фон Грюнвальд прочно поселилась в своём имении. Она велела горничной выбрасывать все письма от брата и не звать её к телефону, если тот позвонит. Каждое утро она поднималась почти с рассветом, подолгу стояла на балконе, кутаясь в большую белую шаль и смотрела куда–то далеко вперёд. Почти сразу по приезде горничная решилась нарушить её одиночество, когда позвонил Райнхард. Но подойдя ближе, девушка увидела, что губы хозяйки беззвучно шевелятся, а пальцы сжимаются до побеления костяшек. "Словно молится, – подумала горничная. – Но вот кому и о чём?"
Потом, выпив кофе, хозяйка уходила в парк и по нескольку часов бродила там в полном одиночестве. Потом бралась за лейку или пяльцы...
Так шли дни за днями. Утреннее бдение, прогулки в парке, работа в саду, рукоделие, редкие разговоры по телефону с Эванжелиной Миттермайер и Магдаленой фон Вестфален, всегда кончавшиеся словами хозяйки: "Спасибо, дорогая, мне здесь очень хорошо".
Так было и в тот день. Простояв больше часа на балконе, Аннерозе выпила кофе и спустилась в парк. Она никогда специально не выбирала маршрут, шла, куда несли ноги, и почти не глядела по сторонам, размышляя о случившемся. Звонившие вчера подруги, словно сговорившись, намекали, что её брат не виноват. Стечение ли обстоятельств или чьи–то козни, но только не вина Райнхарда фон Лоэнграмма. Она размышляла. Возможно? Нет! Виновен! Виновен в бессердечии и невнимательности! Виновен, даже если тот самый злополучный приказ отдал кто–то другой!
– Нет–нет, уважаемый, – голос привратника заставил её вернуться в реальность. Она огляделась: сама того не замечая, она вышла к воротам усадьбы. За воротами, прямо на обочине дороги стоял пожилой незнакомый человек. Он был чем–то похож на небогатого, но респектабельного бухгалтера. Привратник, не выходя наружу, пытался объяснить ему, что здесь частное владение, что хозяйка никого не принимает, что они не в курсе, где ближайшая гостиница, что единственное, чем он может помочь – это вызвать по телефону такси. Путник только огорчённо вздыхал.
"Как же он попал сюда? – мелькнуло в голове Аннерозе. – Ближайший посёлок далеко, тракт, где ходит общественный транспорт – тоже. Неужели пришёл пешком? Но тогда он очень устал!
– Что происходит, Хельмут?
Пожилой привратник почтительно поклонился.
– Госпожа графиня, простите, этот господин спрашивает гостиницу или разрешения задержаться у нас на час или два передохнуть и позвонить в город. Говорит, что у него сломалась машина и он идёт пешком издалека. Я объяснил, что вы ведёте уединённый образ жизни и никого не принимаете...
– Это не значит, Хельмут, что я не войду в положение пожилого человека, который хочет всего лишь привести себя в порядок и немного передохнуть. Прошу вас, сударь! – она сделала приглашающий жест. Привратник, вздыхая и бормоча извинения, открыл калитку.
– Благодарю вас, сударыня, – невысокий пожилой мужчина в добротном, но несколько потрёпанном дорожном костюме шагнул в парк, и благодарно, но с достоинством поклонился. – Вы даже не знаете, как выручаете меня!
– Не стоит благодарности, – кивнула она. – Помочь ближнему – наш человеческий долг. Идёмте со мной, господин...
– Простите, сударыня, – спохватился гость. – Моя фамилия Гойфель. Фридрих Гойфель.
Аннерозе зябко поёжилась.
– Могу ли я в ответ узнать, как зовут мою благодетельницу?
– Моё имя – Аннерозе фон Грюнвальд.
– Ещё раз позвольте вас поблагодарить, госпожа фон Грюнвальд, – поклонился гость. – Поверьте, я не задержусь в вашем доме ни одной лишней секунды.
– Не торопитесь, господин Гойфель. Вы можете остаться столько, сколько сочтёте нужным. Так случилось, что я живу уединённо, вы заодно расскажете мне, что происходит в мире. Следуйте за мной.
Она повернулась и спокойным, уверенным шагом двинулась к дому. Гость шёл на полшага сзади неё. Сторож посмотрел им вслед, покачал головой и, огорчённо вздыхая, вернулся на свой пост.
Войдя в дом, графиня фон Грюнвальд повернулась к гостю.
– Прошу, господин Гойфель. Вы можете расположиться в гостевой комнате. Анхелика, – кивнула она горничной. – Помогите нашему гостю. Господин Гойфель, вы можете чувствовать себя как дома. Через полчаса нам подадут завтрак.
И, развернувшись, ушла к себе.
Через полчаса они сидели в столовой, пили ароматный кофе и беседовали. Чисто выбритый, умытый и переодевшийся гость ещё раз поблагодарил хозяйку.
– Не стоит, – кивнула она. – Повторю вам ещё раз: я не сделала ничего выдающегося.
– Это вам так кажется, сударыня. Все наши мысли и дела записываются в Великую Книгу. И этот ваш поступок, вне сомнения, увеличит стоимость ваших активов. Вы помогли мне не застрять в ваших краях намного дольше, чем я рассчитывал. Нет, здесь прекрасно, но у меня есть дела.
– Вы бухгалтер или адвокат? – спросила Аннерозе.
– Нет, госпожа графиня, – улыбнулся гость. – я просто не совсем удачно выразился. Я...
Он замялся, подбирая слово.
– Я... Если можно так выразиться, я – консультант.
– Консультант? – удивилась хозяйка. – И в области чего же?
– Как бы это вам объяснить, – гость покрутил сомкнутыми пальцами. – У нас эта профессия не очень популярна. Мои знакомые, живущие в Феззанском доминионе, всё сетуют, что я не переезжаю к ним. Говорят, что я смог бы стать очень богатым человеком. Но я, знаете ли, человек места и человек привычек. Я – психолог. Специалист по людям и взаимоотношениям.
– Вы думаете, взрослые люди не в состоянии сами разобраться в своих делах? – покачала головой Аннерозе.
– Разумеется, в состоянии, – кивнул гость. – Но, согласитесь, госпожа графиня, всем нам иногда не помешает, чтобы на нас самих и наши дела посмотрели со стороны. Люди далеко не всегда верно оценивают и себя, и своих близких. Не по глупости, а потому, что для них та жизнь, которую они ведут, привычна и естественна. Но вот они столкнулись с кем–то ещё, для кого их дела и привычки не являются единственным приемлемым вариантом. Или с новыми для них обстоятельствами. В результате вполне возможен конфликт. Такие как я и призваны помочь найти решение, которое устроит обе стороны.
– Интересно, – кивнула хозяйка. – Но, знаете, по–моему всё–таки людям следует разбираться самим. Ведь что плохого, если один человек уступит, а другой впоследствии отблагодарит взаимной уступкой? В конце концов, есть вещи, о которых не принято рассказывать посторонним.
– Разумеется, – невозмутимо ответил гость. – И ни один из уважающих себя психологов не будет давить на обратившегося к нему человека. И границу эту определяете вы сами. Но неужели вам помешает совет? Нет, не матери или подруги, а человека, способного оценить, что происходит без слишком большой любви или ненависти, спокойно и взвешенно? Ведь часто именно наши чувства мешают нам быть объективными и принять верное решение. Неужели вы, сударыня, никогда не любили так, что не могли сказать даже себе, что любимый вами человек совершает ошибку? Неужели никогда не казалось, что ваши близкие совсем не понимают вас саму? Что вы пытаетесь доказывать очевидное?
Аннерозе молчала. Она слушала своего нежданного гостя как заворожённая. Он словно говорил о ней самой, о её так внезапно кончившемся детстве, о проданной юности, о погибшей страшной смертью матери, о потерявшем себя отце, об идущем страшной и непонятной дорогой брате, о кайзере Фридрихе, о Зигфриде...
– Вот вы говорите: уступить. Вспомните, было ли в вашей жизни так, что вы уступили один раз, другой, третий, а вас снова и снова просят забыть о ваших интересах или о делах не менее близких вам людей и снова пойти навстречу, обещая отплатить сторицей, а потом забывают и ситуация повторяется? Что делать? Кого терять, себя или близких? Задумывались об этом? Поверьте, в такой ситуации оказываются многие, но не у всех хватает душевных сил отстоять свои интересы и мудрости не потерять близких. В такой ситуации людям совсем не помешает совет. И, повторюсь, лучше, если это будет совет того, кто может быть объективен. Вот для этого и нужны такие как я.
Кофе они допили молча. Когда гость, ещё раз поблагодарив, удалился в свою комнату, Аннерозе осталась в столовой. "Может быть, этот человек прав, и я в самом деле что–то не так понимаю? Может, я веду себя неверно? Может, Райнхард прав? Спросить? Стыдно! Я, взрослый человек, не могу разобраться в отношениях с родным братом... Или всё–таки спросить? Нет, стыдно... Или спросить? Вдруг этот человек подскажет что–то разумное? Или нет?"
Но когда через полчаса к воротам подъехала машина такси и гость направился к выходу, она решилась.
– Господин Гойфель! – гость обернулся. – А могу я к вам обратиться за консультацией?
Психолог наклонил голову, пряча улыбку.
– Всё–таки решились, госпожа графиня? Что ж, наверное, это правильно. Но я предлагаю вам ещё подумать, готовы ли вы к очень откровенному разговору. Сейчас мне действительно надо ехать, и это весьма кстати. Вот моя визитная карточка. Подумайте ещё раз. Я буду ждать вашего звонка. В любом случае я вам крайне признателен и искренне желаю вам счастья.
С этими словами господин Гойфель ещё раз поклонился и направился к машине.
Эту ночь Аннерозе фон Грюнвальд почти не спала. Незаданные вопросы снова и снова возвращались. Виноват ли Райнхард? Если не он, то кто? Как пережить и идти дальше? И так ли уж хорошо, что она посвятила себя служению брату? Так ли она воспитала его, если он не замечает простых вещей? Что делать теперь? Утром, выйдя по обыкновению на балкон, она поняла, что, вернувшись, возьмёт в руки телефонную трубку.
Незадолго до ужина к воротам имения подъехал автомобиль и привратник, уже не задавая вопросов, впустил посетителя.
– Хорошо, что вы всё–таки позвонили, сударыня, – господин Гойфель снял шляпу. – Поверьте, что бы у вас не случилось, вы сможете найти выход, а я постараюсь вам в этом помочь. Сейчас мы с вами сядем пить чай, и вы мне всё расскажете.
Следующую ночь графиня фон Грюнвальд спала, как убитая. Долгий разговор словно вытянул из неё все силы. Она сама не заметила, как действительно рассказала всё. И про погибшую на её глазах мать, и про ушедшего от наказания убийцу, и про спившегося отца. И про стремительно отдалявшегося брата, ставшего разрушителем и убийцей, про пустоту вокруг себя во время жизни при дворе, про страх стать жертвой покушения, и про чужого человека, который должен был стать насильником, но оказался единственным, кто пожалел её.
Гойфель глядел на неё, изредка кивая и не перебивая. Так терпеливо и внимательно Аннерозе никогда не слушали, да и она отвыкла рассказывать всё даже самым близким. Аннерозе вдруг поняла это, вздрогнула и, внезапно разрыдалась
– Вы поплачьте, поплачьте, девочка. Боги милостивые, как же вам досталось. В десять лет оказаться хозяйкой дома, матерью для избалованного мальчика и единственной опорой для слабого мужчины – это очень много. И за все хлопоты получить то, что получили вы... У вас же фактически не было ни детства, ни юности. Теперь я понимаю, почему вы уехали. Но, сударыня, мир, хотим мы того или нет, продолжает существовать. И, если можно так выразиться, "отключиться" совсем не выйдет. Просто потому, что в этой Вселенной кроме вас живут ещё люди. И вам, хотите вы этого или нет, не избежать общения с ними. Ваш брат, какие бы дурные и необдуманные поступки он не совершал, тоже человек. И – ваш единственный родственник. Рано или поздно вам может стать трудно без него. Не лгите себе. Вы не сможете забыть о нём.
– Но что же мне делать, доктор?! – в отчаянии воскликнула она.
– Прежде всего успокоиться, дитя моё, – он успокаивающе положил руку ей на плечо. – Вы уже сделали первый важный шаг. Вы заговорили о своей беде.
Аннерозе снова всхлипнула.
– Теперь вам надо понять, чего вы хотите, – спокойно продолжил Гойфель. – Путей у нас с вами явно больше одного.
– Но... но я не знаю, – растерялась Аннерозе. – Я не знаю, доктор.
– А разве вы куда–то спешите? – улыбнулся Гойфель. – Нет–нет, тут спешить не надо. Тут – человеческие души. Не торопитесь. Знаете, в старину говорили, что мудрость приходит к человеку на рассвете. Ложитесь спать, а завтра мы продолжим.
– Спасибо вам, доктор! – Аннерозе благодарно стиснула руки.
– Что вы, что вы, – засмеялся Гойфель. – Мы с вами ещё в самом начале пути. Благодарить рано. Идите отдыхать, дитя моё, у вас был трудный день. Да и у меня тоже. Так что позволю себе пожелать вам доброй ночи и тоже, с вашего позволения, пойду отдыхать. Единственное: могу ли я воспользоваться телефоном?
– Ах, господин Гойфель! О чём вы говорите! Вам подготовили комнату с телефонным аппаратом! Но вы можете воспользоваться любым в доме!
– Благодарю. Я не буду беспокоить ни вас, ни ваших домашних и, с вашего позволения, позвоню из комнаты.
С этими словами гость учтиво поклонился и ушёл в приготовленную ему комнату.
Аннерозе, войдя в свою спальню, устало опустилась на кровать. Обычно она перед сном выходила на балкон, но сейчас усталость взяла своё, и она, задёрнув шторы, легла в постель. Она не заметила, что гость, ночевавший в одной из соседних спален, стоял на своём балконе и внимательно наблюдал за её окном.
Убедившись, что хозяйка легла спать, он подошёл к телефону и набрал длинный межпланетный номер.
– Во имя Матери нашей, приветствую вас. Это Гойфель. Передайте, что я на месте и приступил к делу.