Себастьян, первосвященник храма Бихеуса, медленно спускался по истёртой крутой каменной лестнице в самые секретные подвалы инквизиции. Невысокий, грузный сорокалетний отец Себастьян занял пост первосвященника совсем недавно, и очень многие вопросы были для него ещё не вполне ясны, а некоторые просто раздражали, как прыщ, вскочивший на седалище. С каждым шагом, с каждой пройденной ступенью злость и раздражение первосвященника нарастали. Ещё бы, за три месяца, что он занимал пост главы клира Бихеуса, он вынужден был отчислить на содержание тайных лабораторий и боевиков инквизиции какие-то баснословные суммы! И на что?! На борьбу с эльфами! Они бы ещё на войну с Зеленым Змием денег потребовали! Эти лаборатории и отряды для войны с химерами надо упразднить. И согласиться на приглашение верховного инквизитора посетить эти лаборатории было чистейшим безумием. Любопытство, будь оно не ладно. Но любопытство побеждало. Интересно, что эти недоумки смогут показать, чтобы оправдать существование своих лабораторий? Им нужны будут очень, очень веские аргументы.
Лестница кончилась небольшой площадкой перед массивной дубовой дверью. Несмотря на видимую старость и тяжесть двери, открылась она на удивление легко и бесшумно. За дверью оказалось большое полутёмное холодное помещение, где под потолком, видимо, для создания правильного настроения, дергались в предсмертных судорогах несколько ламп дневного света. В помещении Себастьяна уже ждали верховная жрица храма Яснары мать Миранда и верховный инквизитор Николас. Миранда была высокой худой старухой с абсолютно белыми, но невероятно густыми и тяжёлыми волосами, орлиным носом и холодными, пронзительными серыми глазами. Появление первосвященника она встретила ледяной улыбкой и коротким кивком. Верховный инквизитор был как всегда безупречен. В дорогом, идеально сидящем деловом костюме, с окладистой рыжей бородой и каштановыми необыкновенно мягкими волосами он был похож скорее на актёра или художника на светском приёме, чем на главу церковного суда.
- Добрый день, отец Себастьян. Как добрались? - голос Николаса был глубоким и звучным, а тон настолько учтивым, что Себастьяну показалось, что на него вылили ведро патоки.
- Добрый день, господин инквизитор. Моё почтение, мать Миранда. Мне просто не терпится увидеть то, ради чего вы заставили меня проделать столь длинный путь, и на что вы требуете таких денег.
- Ну что же, я надеюсь, что мы сумеем убедить Вас, Святейший, что мы отнюдь не впустую тратим Ваше время и деньги, - Николас провёл своих гостей в дальний конец комнаты, где обнаружилась ещё одна дверь, такая же старая, толстая и тяжёлая, как и предыдущая. И эта дверь так же легко и бесшумно распахнулась перед людьми.
В лицо вошедшим ударил яркий и холодный электрический свет. В древние времена эта комната явно была пыточной, и как сейчас убедился Себастьян, своего назначения она не изменила. В комнате было очень светло и холодно. К каменным стенам тяжёлыми стальными цепями за запястья были прикованы трое обнажённых до пояса мужчин. Сначала первосвященник не понял, зачем ему показывают этих трёх грешников, и почему этих несчастных пытают как в дремучем средневековье, а не провели следствие и суд, как в обычном случае, и не казнили. Но по сигналу верховного инквизитора палач подошёл к одному из заключенных и поднял ему голову за волосы, заставив посмотреть в лицо вошедшим. Глаза узника были неестественно синего цвета, а лицо, вполне мужественное и взрослое, совершенно точно никогда не знало бритвы. А ещё он был не просто красив, он был совершенно прекрасен! Не человеческой красотой!
- Знакомьтесь, - тихо произнёс Николас, - перед вами эльф, в которого Вы, отец Себастьян, не верите. Как видите, он вполне реален и материален. Ну что, Рихард, они всё ещё молчат?
- Моё почтение, мать Миранда, отец Себастьян, - палач низко поклонился вошедшим. - Да, милорд. Вон тот, - Рихард махнул рукой в сторону дальнего от священников узника, - похоже, готов. А эти двое молчат. Только ругаются на своём дьявольском языке.
- А они понимают нашу речь? - дрожащим от волнения голосом спросил первосвященник.
- А как же! Всё они, демонические рожи, понимают, но молчат.
- Как твоё имя, эльф? - Себастьян заглянул в сияющие глаза пленника, и снова поразился их яркости и чистоте.
- Моё имя - Эариллай Талла, но какая польза тебе, жрец, от этого знания? - в голосе эльфа слышалась явная насмешка. - Это знание не приблизит тебя к твоей подлой цели.
Рихард отпустил волосы эльфа и поднёс к его груди небольшой металлический предмет. Сильный разряд тока заставил мышцы узника сократиться болезненной судорогой, но пленник не закричал. Его губы побелели, и из прокушенной губы показалась кровь.
- Отправьте труп в лабораторию, пусть наши умники поколдуют с его кровью, и постарайтесь развязать оставшимся языки до того, как они отправятся в ад. - распорядился инквизитор. - Надеюсь, господа, я полностью удовлетворил ваше любопытство. Остальные вопросы мы сможем обсудить в более приятном и тёплом месте за бутылочкой хорошего вина из наших подвалов.
Николас развернулся на каблуках и направился к выходу. За ним последовали непроницаемая, как мраморное изваяние, мать Миранда, и совершенно ошалевший от увиденного отец Себастьян. Рихард уставился в спину вышедшим гостям, и не видел, что оба пленника подняли головы, и смотрели на людей немигающими яркими глазами, а их губы что-то беззвучно шептали, и это были явно не покаянные молитвы.