В.В. Камша. Пламя Этерны

«Для нового храма Лэнтиро понадобится вождь солнечных демонов, и лучшей модели не найти. Более того, в глубине души Диамни уже решился на собственную картину. На ней будет пленный демон, стоящий перед Абвениями. Мастер Коро, как истый ученик великого Сольеги, отойдет от привычной абвениатской композиции и не станет рисовать победителей – их присутствие должно ощущаться, не более того. Единственной фигурой, выписанной в мельчайших подробностях, вплоть до выпавшей ресницы на щеке, будет Враг. Он будет злым, гордым, упрямым, ненавидящим и побежденным. Именно побежденным! Те, кто увидит картину, должны понять, что с подобным существом, оскорбившим свое совершенство, все кончено раз и навсегда и что оно заслуживает своей участи, несмотря на красоту и силу. О нем можно сожалеть, но его нельзя прощать и им нельзя восхищаться.»

Примечание реконструктора:
Люцифе́р (Луцифер, лат. Lucifer «светоносный», от lux «свет» + fero «несу»)

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. Красное на красном

«Чужой (Враг, Зеленоглазый, Леворукий, Повелитель Кошек) — эвфемизм, означающий антагониста Создателя, идущего по его следам и отвращающего людские души от Истины.» в местном аналоге христианства

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. Лик победы.

Сведения об антагонисте Создателя достаточно противоречивы. Его имя неведомо. Святая Эсператия его именует Чужой и Враг, в быту же обычно употребляют эвфемизмы Зеленоглазый, Леворукий и Повелитель кошек.
Враг традиционно изображается в виде смеющегося красавца с пестрой кошкой на плече и обнаженным мечом в левой руке. Одет Чужой в цвета Заката – черный и красный, у него длинные золотые волосы и зеленые глаза. Враг ничего не создает, но идет по следам Создателя, отвращая людские души от Истины. Последнему Суду будет предшествовать низвержение Создателем Чужого и уничтожение его свиты.
Эсператисты признают существование Абвениев, но считают их не богами, а посланными Чужим демонами, захватившими власть над Кэртианой в отсутствие Создателя.

***

Жители Гальбрэ кичились своим богатством, но этим и ограничивалось, пока в город не пришел адепт Леворукого и не принялся склонять Гальбрэ поклониться Злу. За это Зеленоглазый обещал повергнуть Гальтару и вознести Гальбрэ, сделав вечной столицей Золотых земель. Сначала горожане молчали, но потом некий юноша преклонил колени пред Леворуким, и адепт Зла венчал его Закатным венцом, – Франческа Скварца улыбнулась одними губами. – Страшно?
– Очень, – заверил Марсель. – А когда это было?
– Не помню, – покаянно вздохнула женщина, – но очень давно. До Эрнани Святого… Этот юноша и впрямь обрел великую силу, и к самозваному императору потянулись те, кому не хватало того, что у них уже было. Через год самозванец и его сторонники изгнали из Гальбрэ наместника императора и возвели на трон своего вожака.
– А как его звали? – поинтересовался Марсель, слушавший с неподдельным интересом. Он всегда любил сказки, а эту к тому же можно будет пересказывать в Олларии.
– Его имя предали забвению, как и имена его сподвижников. Захватив власть, они начали строить храм Леворукого, в котором собирались совершать жертвоприношения.
– Девственниц или младенцев? – деловито осведомился Марсель, заработав еще одну улыбку и мысленно поблагодарив Рокэ Алву с его шуточками.
– Не знаю… Наверное, и тех и других. Гальбрэ готовился к войне с Гальтарой, и тут одному из известных своей честностью купцов во сне явилась птице-рыбо-дева и открыла, что присягнувший Злу город будет сметен с лица земли. Земля дрогнет, море ринется на сушу, придет гроза без дождя и испепелит всех грешных, а небывалые ветры развеют их прах, и нигде не будет укрытия, лишь на Фельпском холме. Купец проснулся, но умолчал о своем сне, а ночью к нему вновь пришла птице-рыба-дева и повторила сказанное. На этот раз муж поделился с женой, но она велела ему забыть то, что увидел.
Сон повторился и на третью ночь. На этот раз купец поведал обо всем своему брату, и брат сказал, что это только сон, в котором нет смысла. Когда же видение посетило купца в четвертый раз, он пошел к святому отшельнику Андию, жившему у городской стены.
– Тому самому, – не удержался Марсель, – из-за которого, ну… пляшут на площади?
– Наверное, – пробормотала Франческа, – я… Я об этом не думала.
– Странные были в Гальбрэ отшельники.
– Я же говорила, что легенда глупая, – нахмурилась Франческа.
– Простите… Умоляю, сударыня, продолжайте…
– Андий поверил купцу, пошел на базарную площадь и начал призывать горожан отречься от Зла, покинуть оскверненный город и идти к Фельпскому холму. Это дошло до самозванца, но он лишь рассмеялся и приказал выпускать всех, кто хочет уйти. «Мне не нужны верящие снам трусы», – сказал нечестивец. Городские ворота открыли, но те, кто решил уйти, могли взять с собой ровно столько, сколько были в силах нести.
– Грабеж, – с чувством произнес Валме, надеясь вызвать на губах собеседницы еще одну улыбку. И вызвал.
– Гальбрэ покинули четыре тысячи четыреста сорок четыре человека. Они шли четыре дня и к исходу последнего поднялись на Фельпский холм и разбили там лагерь. Было полнолуние, но луна не взошла, а закат не погас. Море отступило от берега, дно обнажилось, утихли все ветры, смолкли все твари, а ровно в полночь вздрогнула земля и в берег ударили гигантские волны. Так погиб возгордившийся Гальбрэ, а уцелевшие возвели на Фельпском холме новый город, чьим гербом стала птице-рыбо-дева.

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. Красное на красном

Когда падет последний защитник, придет конец и Ожерелью, только раттонам этого не понять. Они вообще мало что понимают, эти возомнившие себя богами ничтожества. Играя в свои игры, они подгрызают Нить, невольно помогая тому или тем, кто рвется к ней снаружи. Теперь они подняли голову и в Кэртиане.

Внутренние Миры выживают или погибают сами и по своей вине. Смертные наделены волей и разумом, они могут и должны дать отпор раттонам, а не идти у них на поводу, но как им это объяснишь?! Он несколько раз пробовал говорить с людьми — его не понимали.

И все равно случившееся тогда отобрало у раттонов несколько веков. Для Ожерелья — миг, для Кэртианы — жизнь восьми или десяти поколений. Жаль только, что тот, кто подарил своему миру четыреста лет свободы, не дождался ни благодарности, ни понимания…

Кошка — не человек, ей глаза не отведешь. Эти маленькие вольные твари не только чуют всех, владеющих магией, но и сами ей сопричастны, потому-то раттоны их и ненавидят. И ненависть эта взаимна. Если кошек начинают гнать, проклинать, называть нечистыми, предавшимися злу тварями, ищи поблизости раттонов.

Правнукам нынешних гуляк придется туго — раттоны убивают чужую радость, может быть, потому, что сами на нее не способны. Зависть, злоба, страх — это да, это по ним, но радости этим существам не отпущено. Только злорадство. Возможно, их стоит пожалеть, но Одинокий, если б мог, перебил их всех. Если б мог… Здешним обитателям и не снилась мощь, которой он обладал. Страж Заката мог уничтожить Кэртиану и боялся, что испить эту чашу доведется именно ему. В его власти уничтожить, но не спасти.
Как легко сжечь зачумленный город и этим остановить заразу, но кто возьмется одолеть беду, выловив всех чумных крыс? А раттоны — чумные крысы Ожерелья, их становится все больше, а Одиноких все меньше!
Кошка, почуяв его ярость, вздрогнула и прижала уши. Она знала, как сражаться с крысами, если б ее сородичи были покрупнее и посильнее, если б их удалось объединить и натравить на этих, с позволения сказать, новых владык, но увы!

Рано или поздно Чуждое прорвет оборону и набросится на внутренние миры, впрочем, в последнее время Одинокий стал опасаться, что раттоны погубят Ожерелье прежде, чем падет Рубеж.

Кэртиана жила и дышала за его спиной, так было, но так больше не будет. Он не вправе позволить раттонам отыскать свои следы — Осень слишком драгоценна, чтобы рисковать ею. Осень дороже Кэртианы, а Ожерелье дороже одной из бусин.

***
Катари: «В Эсператии сказано, что нет Силы аще от Создателя, а он не потерпит на земле Кэртианы мерзких тварей. И потом в юности я увлекалась магией. Мне так хотелось научиться менять мир к лучшему, но магия невозможна, Дикон. Даже самая простая.»

***

В.В. Камша. Отблески Этерны. От войны до войны.

...пустивший кошку в дом рисковал угодить в пособники Леворукого, а на севере еще помнили сказания, в которых кошки охраняли Запад от чудовищных крыс, грызущих стену Мира, за которой ревут Изначальные твари, жаждущие добраться до живых душ и горячей крови.

***

– Раз в четыреста лет шар судеб из обители одного сына Кабиохова катится в дом другого, – покачал головой гоган, – а следящие из мглы ждут, чтобы схватить его. Но не удержать им его, и выронят они шар, и канет он в небытие, если не остановят его именем Кабиоховым потомки Его.

***

ЗФ, 2004 год:
Юзер: Не сочтите за наглость, просто меня вот как-то однажды посетил целый ворох мыслей касательно раттонов. Решил выложить и сюда. Мысли - поток сознания, то есть логика хромает, да и с пафосом перебор явный, ну да ладно, может кому пригодится. Вот, собственно, и сами мысли:
Раттонов лучше всего характеризуют три слова: мерзость, ничтожество и пустота. Во всяком случае, слуг они выбирают именно таких, а что лучше характеризует хозяина, чем его слуги? Хотя, думаю, что раттоны не создают ничтожество, а просто берут свое - тот же Арамона стал выходцем не потому что его сбили с пути истинного, а потому, что был ничтожен сам по себе, достаточно ничтожен чтобы "быть призванным". "Бунт" в Олларии явно пошел на пользу раттонам. Думаю, что именно такие "действа", когда люди превращаются стадо бешеных крыс и открывают раттонам дорогу в мир - ничтожество стремится к ничтожеству. А чем большую силу набирают раттоны, тем больше ничтожества появляется. Замкнутый круг. Думаю, именно потому Одиноким и не удается бороться с раттонами, что они - не Всепоглощающее Зло, которое можно уничтожить, а то ничтожество, что таится в каждом из нас, людей, и поэтому только люди могут победить раттонов... Одинокие же могут только уничтожать миры, когда люди их населяющие бороться перестают. Алва и ему подобные, кстати, получаются чуть ли не самыми страшными врагами раттонов - они умеют разжигать в окружающих какой-то огонь. "Там, где проходил Рокэ у людей поднимались головы, а в глазах зажигался огонь." А где огонь, там ничтожеству не место. Олларию кстати, Алва спас не просто от грабежа и мародерства: мне кажется, там назревало что-то вроде прорыва. Не зря же там появились Арамона с Циллой. Судя по разговору с Луизой, они были настроены на то, что произойдет что-то серьезное, и что продлятся волнения куда как дольше и будут куда как масштабнее. Но Рокэ это дело оборвал.

Gatty: Наконец-то хоть кто-то в правильном направлении копнул, а то я уже бояться стала, что сейчас народ Кольцо ковать начнет

Юзер: Ой, угадал... Вот только где? "Раттоны - воплощение ничтожества и именно по этому с ними не получается бороться? "Как легко сжечь зачумленный город..." и так далее?

Gatty: Верной дорогой идете товарищи... Главное поменьше глубоких оккультных смыслов и прочих артефактов.

***

Из обсуждения на «Куртуазном оэголике»:

Анон1: Раттоны - теоретически проникли в Кэртиану очень давно, не зря еще Абвении продумывали механизмы защиты от них (выходцы). Т.е. может сразу после ухода Абвениев какие-нибудь крыски проскользнули и обосновались. Но может они плодятся очень медленно или вообще не способны к размножению, только могут иногда попасть в этот мир извне, поэтому и благодаря местным механизмам защиты вроде 4+1 и т.д. Кэртиана столько протянула.
Гальбрэ - ИМХО, если не сказки, то те же раттоны. Про раттонов мы знаем, что они питались негативными эмоциями, значит жертвоприношения бы одобрили. Какие-то желания тоже могли выполнять, они же на молитвы людей отвечали не беседы ради, что-то давали. Так что можно предположить, что власти Гальбрэ были связаны с раттонами так же как связан с ними орден Истины и Штанцлер.

Анон 2: Раттоны доводят мир до состояния полного хаоса потому что им так вкуснее. На появление Рино с огнеметом они не рассчитывают.