На сей раз я пишу не о ненависти, а о любви. О моей изумленной любви к невъебенной силе искусства великой певицы Ларисы Черниковой.

Вообще-то телевизор я смотрю, вырубив звук. Особенно мне нравится «Муз-ТВ»: убогие скачут, телки, типа, с буферами, ебальники зявят, а ни хуяшечки не слышно. Но однажды я увидел на экране гипервульгарную блондинку, которая даже на общем фоне проплатных поблядушек и пидоров выделялась какой-то особой бессмысленностью взгляда, примитивной сексапильностью и оголтелостью телодвижений. Тупо нажав на кнопку «звук», услышал следующее: «Тайна, тайна случилась ночью / Ночью не темной, в свете луны / Та-та-та-тайна, это большая тайна / Тайна о нашей, нашей любви».

Тут-то я и опизденел. Даже пресловутая Линда со своим «разрешаю – это значит можно», нервно курила за дверью. Сразу вспомнилась специально смоделированная эталонная фраза: «дафний кормят рыбкам в виде сухого корма» (сочетается либо грамматически, либо семантически). Тайна, бля, о любви, которая (тайна, а не любовь!) – случилась ночью. Ебануться можно. В простоте такое ни хуя не сочинишь.

Я заинтересовался. Я стал слушать песни Ларисы Черниковой и не разочаровался. Я услышал еще вот такое: «А ты не смейся, не смейся, проще говоря, проще говоря, проще говоря. А ты не смейся, проще говоря, мне очень жаль тебя». А еще про какого-то ебанического летчика, который, подобно хармсовскому Пушкину, вечно откуда-то падает. А еще рифму «Дима – необходимо». И много чего еще.

Этот густопсовый, распадный бред не мог быть порождением примитивного, прямого, как угол дома, попсового сознания. Это не мог сочинить за деньги ларисиных покровителей-бандюков свиномордый «композитор-песенник» с голдой на шее. За этим была идея.

Мое воображение породило фантасмагорическую картину. Где-то в прокуренных глубинах московского андерграунда прячется бесконечно законспирированная утонченно-мракобесная секта. Этакие сорокинские «землеебы». И вот ее адепты решают послать во внешний мир мессидж, начав подспудное внедрение своих идей в массовое сознание. Они облекают свои эзотерические доктрины в формы внешне мудаковатых попсовых песенок, через десятые руки раскручивают на тайно собранные деньги откровенно дебильную девку, и начинают вещать. Ключом к разгадке шифра должна была стать именно полная абсурдность посланий, их откровенное презрение к логике, грамматике и здравому смыслу.

Подобно гончему псу, почуявшему кровь, устремился я по следу. Вслушиваясь в бессвязные ларискины песнопения, я пытался уловить в них аллюзии на суфийские притчи, дзенские коаны, герметические доктрины и апокрифы раннехристианских ересей, Казалось: вот-вот — и я поймаю нить… Это вам не вонючее «Аум Синрике», это настоящее…

Хуй.

Как раз в это время мой друг Эдик Вохмянин писал где-то на крутой студии свой альбом. И вот однажды за пивом этот картавый суконец рассказал мне о том, что «познакомился с чуваком, который пишет песни для Ларисы Черниковой». «Ну и кто это?» — спросил я как бы равнодушно. «Нормальный мужик, классный звукооператор, великолепно рубит фишку. Правда, торчит круто. Косяк от косяка прикуривает».

Мир рухнул во мне. То, что, казалось, скрывало бездны тонких смыслов, оказалось всего лишь жалкими аберрациями полуразрушенного сознания продвинутого торчка. Это было так противно…

Ненавижу эту жизнь. Всегда в ней так.

(c) Zef