Как-то криво написалось. Будем считать, это предварительный эскиз.

Еще антики нашли три стадии развития искусства – мегалографию (изображение гигантского), ропографию (изображение мелочей) и рипарографию (изображение мерзостей). Разовьем тему.

Сначала молодая, уверенная в себе, расцветающая на руинах прошлого цивилизация пытается отобразить себя в искусстве. Идет поиск формы. Любое действие оказывается открытием, любое произведение принимается как шедевр. Искусство актуально, ценно и значимо. Деффицитно. Творец, возвышенный соплеменниками, уверенный в своей значимости, отображает предметы, соответствующие своему моральному статусу. Так, художники Раннего Ренессанса не знают и не видят растений. Деревья и травы – лишь условный фон, почти недостойный кисти. Схематические линии на заднем плане, недостойные наблюдения и изучения. Этот период – весна, времена Микеланджело, Паррасия Эфесского, Праксителя, Пифагора и Гомера – назовем мегалографией.

Но вот форма найдена, приемы отработаны. Творческая конкуренция заставляет авторов совершенствоваться в мелочах. Это время пейзажа, а в конце – и натюрморта. Появляется все больше произведений, все массивней творческий багаж цивилизации, все острее конкуренция с прошлым. Это высший пик.

И наступает момент, когда поиски нового содержания в искусстве заставляют отказаться от достижений классического периода ради новой формы, пусть, менее совершенной, зато – иной и конкурентоспособной. Это живописное искусство Флавианских Помпей и Геркуланума, Черный квадрат и абстракционизм, современный балет и выступления музыкальных групп. Постмодернизм в литературе. Художников много. Слишком. Чтоб быть замеченным, надо быть плодовитым и скандальным. Рипарография – искусство отображения уродства. Никому не придет в голову 40 лет создавать гобелен. Да и зачем они нужны, их и так слишком много. Это осень. Постепенно, разнообразие подходов и форм полностью размывает представления о красивом и уродливом. Как писал кто-то, все красивое-уродливо, все уродливое – красиво. Когда эта грань размывается, теряется разница между качеством и халтурой, сменяются критерии профессиональной ценности. Существование Художника в культурном пространстве постепенно становится невозможно, художников сменяют дизайнеры, как бы они себя ни рекомендовали.

Наконец, зима. Время синтеза. Этнос лишь перебирает старые страницы и, саркастически хихикающие над своим несовершенством авторы лишь резюмируют накопленное. Время синтеза. Милетские рассказы. Апулей. Тертулиан. Пелевин и Зюскинд. Это длится долго. Очень долго. Культура живет долгое время даже после смерти породившей ее цивилизации и одним своим дыханием убивает молодые, наивные ростки упрямо тянущиеся из народного фольклора.

Приходит огонь. Потом, исчезают воспоминания и традиции искусства. Долго, очень долго цепляются они за жизнь. Римское искусство еще было живо на юге Франции к Альбигойским войнам! Лишь много веков спустя, на обугленном пепелище появляется новый волшебный замок. И чем выше растет он, тем ближе приближается к своему концу. Все глубже и глубже Великое Противоречие между основными задачами культуры – сохранением и преумножением.