Уже два года, два долгих года идет бесконечный дождь.
А может быть, просто рисует кто-то капли на моем окне.
От этой сырости гибнут книги, вырастают цветы на стене...
И, Боже мой, как одиноки те, кто приходят ко мне!


Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...


Они приходят: то Питер Брейгель, то Сартр, то Рене Магрит...
Дверь давно нараспашку, я не помню, куда подевались ключи...
И тот, кто садится по правую руку, всегда со мной говорит,
А тот, кто садится по левую руку - молчит.


Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...


О тебе здесь напоминает лишь бой часов, их неровный ход,
Цитата из Маркеса, вспышки молний, да несколько очень старинных нот.
Уже два года, два долгих года не видно звезд, только дождь идет...
Я смотрю на рисунок из воска, и лучше б я не знала, что тебя ждет -


Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...


Однажды, вернувшись из всех Америк, ты будешь стоять у стены -
После стольких столетий разлуки и семнадцати лет войны.
Из парадной напротив выйдет ребенок и спросит, кто ты такой...
Он уйдет, не дождавшись ответа, пронизанный вселенской тоской.
Ты прочтешь на стене эту странную фразу, написанную детской рукой:


Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...
Сто лет одиночества...

(с)