- Жаль, что ты не небоскреб - сказал я строящемуся зданию. - Я знаю, ты не виноват, ты такой какой есть, вернее такой, каким тебя задумали. Будь у тебя воля, возможно, ты стал бы заниматся. работать над собой, и быть может стал бы небоскребом, сверкающим на солнце. Да, извини, друг мой, извини, что наступил на мозоль, тебе не изменить совей судьбы, как это пытаюсь сделать я.
Ветерок, дующий со стороны дома на секунду перестал гладить мои щеки, а черные глазницы незастекленных окон, словно чуток посерели на то же мгновение. Если бы я верил в одушевленность предметов, то я бы мог предположить, что дом словно прибодрил меня, растроганый тем, что впервые к нему обратились. - Старайся за двоих, друг.
Хитрая штука жизнь - размышляю я, бродя по улицам города, поднимая ворохи опавшех листьев, словно ребенок. - И нужно быть еще хитрее, чем она, что бы приуспеть. С другой стороны, все в ней идет по кругу, а круг он отнюдь не хитрый. Вот так и через сотню лет мой знакомец дом будет разрушен, а на его месте встанет новый, быть может тот будет небосребом, свысока смотреть на проходящих внизу людей.
Вместо брелка у меня на ключах весит кусочек кожи. От седла, вернее от ремешка, на который крепилось стремя. Оно оборвалось, а я привставший на них, слетел с лошади, перекувыркнувшись через плечо, почти так же, как я отрабатывал в зале. Хочется верить, что монотонный ритм жизни, несет в себе плоды, как и изнуряющая отработка накпопов на полу, Быть может, то что сейчас отзывается болью в ушибленных плечах когда-нибудь спасет от перелома шеи. Хочется верить. Как и зданию, хочется верить, что его создатели передумают, и сделают небоскреб.