Дождь никогда не довольствуется одним лишь небом. Он падает тяжёлым шёлком и проникает всюду - одеялом лоскутным роняет водяную бездну откуда-то сверху, обнимает землю плачущую, проникая в мозг, и шумит в голове, ломает предметы, глаза обманывает калейдоскопом. Он заглатывает всё, перемалывая, пережёвывая, оставляя нашему сознанию лишь обглоданные бесформенные силуэты, бывшие когда-то знакомыми вещами, - вместо них кидает нам тёмные туши, висящие в воздухе на нитках дождя.
Скомканная в непонятный предмет съехавшая в кювет машина осталась там - в самом жерле свивающихся кольцом деревьев, в рубленном мире векторов дождя. Здесь - уют деревенских сказок и рождественского детства. Здесь усталая женщина-водитель сворачивается бубликом, сидя за столом, и греет руки о чашку с пьянящим ароматом чая, ласкающим лицо теплотой бабушкиных песен. Светящийся остров в сплетённой ветвями черноте карпатских лесов.
Женский усталый голос:
- Жутковато у вас тут...
- В здешних местах есть своё очарование. Очарование древности, тишины и покоя...
- В таких местах люди сходят с ума.
- Возможно.
Женские глаза. Взгляд вверх на хозяина дома, подливающего кипяток из пластмассового электрического чайника.
- Вы священник?
- Разумеется. Мало кто ещё будет жить один подле старенькой церкви, затерянной в горах. Тут и прихода практически нет.
Тёплый мягкий свитер. Улыбающееся приятное лицо мужчины. Лучистые глаза. Вероятно, таких священников и соблазняли в стародавние времена наши прабабушки во время исповедания.
- Как же вы тут живёте? Без людей?..
- Ну почему без людей... по воскресеньям приходит несколько стариков на службу. А среди недели вот вы пришли. Ещё до вас пару месяцев назад какой-то этнограф заглядывал... бензин у него закончился на трассе, а ни одной заправочной станции поблизости нет. Тут мало кто из приезжих бывает. Глушь.
- Не скучно?
- Да нет. Спокойно.
Мягкий свет прозрачной ёлочной игрушки с игрушечными персонажами и искусственным снегом внутри. Всё красиво и понарошку - запах глинтвейна, тихая музыка, тонкий и чистый голос. Адвент.
- Мне слышится, или в церкви сейчас действительно кто-то поёт?..
- Что вы. Я здесь один. Вам показалось.
Показалось - тихо, тонко, плачем до самого неба. Через грохот дождя и истерическое рыдание ветра, в прискорбии тянущихся к окну домика ветвей - голос.
- Да, вы правы. В любом случае, было бы невозможно услышать что-либо при таком дожде.
- Конечно. В этой церкви и орган-то не работает...

плечи передёрнуло от органного стона где-то там... вдалеке... ближе к небу...

- Не страшно вам тут?..
- Чего мне бояться?.. Меня защищает церковь. Кто может быть страшен человеку, когда душа его чиста, как у младенца?..
- К моим тридцати годам душу младенца сохранить невозможно.
- Для того и существует исповедь. Исповедовать вас?.. - священник улыбнулся.
- Почему бы и нет... Исповедать...

И подняла свои очи исповедь... ис-по-ведь... По-ведь, по-над... по-над глазом неба за руку ведома. Добрая лучистость глаз - гибкость света, ощущение бликов от церковных свечей на кончиках ресниц... языком, языком слизнуть их, чтобы сохранить кусочек пламени внутри себя... небо, Бог, свет - распластаться пледом, упасть ниц, чтобы не видеть этих огоньков тысячеглазого Бога... вывернутость души упруго бьётся диафрагмой - новые и новые грехи свету несу. Как голова Крестителя на блюде... исповедь... сквозь хрусталик зрачка пропустили душу - лупой искорёжили, исказили, вывернули на изнанку и опустили на дно... всё.
- Это всё?
Полувсхлип-полустон:
- Да....
Тягучий глоток, рот вскрытый, перепаханный словами - прерывистым дыханием в глаза священнику.
- Тогда я отпускаю вам грехи ваши... - его рука на её голове жестом тянущейся ветви древнего дерева. - Во имя Отца и Сына и Святого Духа...
Ближе... губы почти касаются женского уха.
- Аминь.
и острием зубов в мягкое масло нежной женской шеи - червонной мастью из рассыпавшейся колоды чернобровой цыганки... червы к любви, красавица... любить тебе, да до гроба, от рыданий ограна содрогающегося... чистота голоса - в небо, за душой следом. И вместе с кровью уходят из тела грехи - вон, прочь... а само тело становится легче дыма, уплывающего расписной ладьёй в сон... в дождь...
"Ходят легенды, что тут живут вампиры..."
"Что вы... мы тут давно не живём..."
(с) tishina