Грош цена командиру взвода, если он убитый в окопе валяется. От такого командира толковой команды не жди. И коня твоего по холке не потреплет, и тебя по щечке, тем более если ты не девушка, а навеки прокуренный мужик с усами и красной мордой. Да и не война это, если ты шоколад любишь, а тобой вместо этого амбразуру затыкают, да не вражескую, а свою, чтоб сквозняка не было. Они там пьют в дзоте, а тебя только в случае наступления ототкнут. И они в танке поедут, а ты рядом бежать будешь, их в плену в хороший барак поселят и дуру в бигудях приведут, а ты, мышь летучая, партизанить будешь, эшелоны под откос пускать, как будто тебе делать больше нечего. Они за войну язык выучат, будут потом до самой смерти друг дружку на "вы" называть и крестиком вышивать научатся, а ты, пятками задубев, мордой обжопившись, детей своих по очереди на кладбище таскать будешь, и не потому что маленькие мрут, а по привычке, потому что все равно помрут. Но один, самый хилый и безнадежный, останется. Уже ты отхаркиваться начнешь, и жену твою носками врозь положат, и у них на дачах, на курортах геморрой до сердца дойдет — а он, твой бледный и немочный, в двенадцать лет на ножки встанет и сам к горшку подойдет. Тебе этого хватит, ты радостный помрешь, а он через год и первое слово скажет. И не важно какое, слова — дерьмо, он это быстро поймет, и на могилках твоей и материной никогда ничего не напишет, а побредет, пусть и медленно, туда, где слова не отличаются от дел, а подтверждают их. И если дойдет, знай — был в этом и твой отцовский труд.
(c) Шестаков Е.