Пятый день 2005-го. Жизнь между двух нулей. Бег по ободку нуля, пустота в его сердцевине. Как отоларинголог, эта парочка нулей заглядывает мне прямо в горло, до спазмов щекочет металлическими штуками красный бархат глотки, кричат «Ау» моей оглохшей душе. Где она, та, которую я лелеяла и заботливо упаковывала в полиэтилен, та, которую хлорировала-отмывала после грязных ласк действительности? Я больше не слышу её, мою бессмертную и прекрасную. Сейчас захлебнусь собственным пафосом, о дайте, дайте мне страусиное перо, за шиворот да под лопатки.
Как долго ещё я буду таскать на себе игольчатую шкуру ежика, блуждающего в «никогда-не-рассеивающемся» тумане? Куда я иду и зачем? В голову приходит только один правдоподобный ответ - чтоб поддерживать индустрию (чуть не сказала «грузоперевозок») ремонта обуви.
И всё вокруг ложь, всё не такое каким кажется, всё прекрасно и уродливо. Я тоже прекрасна и уродлива. Я красива, когда плачу от восторга и страшна, когда ненавижу собственных родителей. Я улыбаюсь, когда из пропоротой маникюрными ножницами вены капает жизнь – с привкусом ржавого металла, мне приятно, а общественность требует убрать «это море крови». Болевой шок как импульс к действию, как стимул стереть пыль с собственной могильной плиты, побелить ограду и поставить в бутылку из-под минералки сонные хризантемы. Пусть всё будет красиво, пусть на мне будут кружева и серебро, я устала от вечно умирания, а жить я не умею.
Недавно бабуля предложила отведать вкусной тушеной крольчатины. Значит комната напротив снова пуста.