Я в шкурах, связанных жилами, вошел в город. Там мигали огни и выли сирены. Люди несли мясо, они убили кого-то, я же был чист и руки мои весьма прятно пахли пустотой, которой так много там, перед входом в Город. Я ступил на тротуарные плитки и поскользнулся на оброненных липой горошинках. В тот же момент где-то далеко от меня стала засыхать и замерзать глина, по которой мороз прошелся первой волной своего шлейфа. Я люблю ходить по такой замерзшей глине, она меня несет на себе. Я вспомнил вкус рыбы - ожесточенно-соленый, пронзающий и выводящий из строя самые лучшие рецепторы вкуса любого зверя. Но не птицы! Соленые волокна, которые рвет острый наточенный клюв - на солнце, на ледяном ветру, на песке, летящем в слезящиеся глаза. Желтые теплые блики с некоторой степенью маслянистости плавают на поверхности заваренного чая, говорят о том, что хочет сказать лампа. Снег залепил глаза всего города, засыпал всех, засыпал солнце, закрыл все пути отс- и наступления. Люди роют туннели, ходы, но это ни к чему - веди все равно уже никто не пойдет никуда - ведь отныне их дом, где их застало в последний момент.