Девочка-Ходок неотрывно смотрела на него синими морозными звёздами. И, похоже, хотела что-то спросить.
Холода не было.
Вообще никаких неприятных ощущений не было, даже боли в расшибленной спине. Вот только со зрением какая-то чепуха творилась: очертания предметов будто чуть-чуть размылись. Зато он мог, кажется, теперь видеть гораздо дальше. Стволы и ветви деревьев капельку светились, словно посеребрённые, а у снега... Раньше Гарет, оказывается, даже не подозревал, что у снега может быть столько оттенков...
Стена была именно там, где он рассчитывал её найти. Нет, её он не видел, а просто знал, что она там, ровно в том направлении, которое он пытался держать, пока не упал под выворотнем. Но теперь Гарета передёргивало от мысли, что к ней придётся идти. Потому что Стена дышала., и дыхание её было каким-то недобрым. Подобно тому, как распространяет жар топящаяся печь, Стена источала что-то давящее, жестокое, чуждое. Будто бы она, Стена, за что-то ненавидела невезучего дозорного. И изо всех сил желала ему зла.
Последняя мысль показалась Гарету совершенно дурацкой. Ну как может кого-то там ненавидеть глупая ледяная туша? И тем не менее, оно было, это ощущение угрюмого тяжёлого взгляда, злорадного угрожающего ожидания. Только попробуй поближе подойти, ублюдок... Раздавлю!
Чёрный брат ошалело потряс головой. Линии и черты окружающего мира стали более чёткими. Но нежное переливчатое многоцветье снега никуда не делось. Как и серебряный оттенок у стволов деревьев. Как и мрачное обещание Стены.
Как и малявка-Иная, которая по-прежнему стояла, смотрела и ждала. Чего?
- Ты слышишь, как лес поёт? - неожиданно спросил второй Ходок. Голос его казался взволнованным, как и лицо девочки. Гарет отметил это и удивился собственному каменному спокойствию. Мысль о том, что эти Ходоки с ним, Гаретом, что-то сделали, не казалась почему-то ни возмутительной, ни страшной. Просто мысль - невесомо лёгкая снежинка в звенящей пустоте.
Нет, не просто звенящей. Именно - поющей! Да и не пустоте вовсе.
У каждого дерева и холмика, у ночной птицы, дремавшей неподалёку в дупле, у крошечного, до дна промёрзшего ручья - у всего было своё звучание. Тихое-тихое, на самой грани слуха, нет, даже не слуха, а просто мысли. Так звучит в голове мелодия, прицепившаяся к памяти, то ли есть она, то ли нет.
Два Ходока звучали чуть ярче, выделяясь из общего хора. И ещё - теперь они казались Гарету тёплыми. Вызывая желание потянуться к ним, дотронуться до них...
- Эйнер, слышишь?! - воскликнула девочка. - Эйнер, у него Зов! Ты слышишь, Эйнер?
- Какого пекла вы со мной сделали? - наконец решился спросить дозорный. - Убили, что ли?
Последний вопрос, конечно, звучал до невозможности глупо. Но кто их, Ходоков, знает?
- Нет, не убили. - названный красивым и сильным именем Эйнер, судя по совершенной серьёзности, не нашёл в сказанном Гаретом ни глупого, ни смешного. - Наоборот, ты бы сам прекратил-в-себе-тепло, если бы мы не попробовали подарить-тебе-часть-нас.
Смысл этих странновато прозвучавших слов до Гарета дошёл сразу.
- Охренеть! Вы что, сделали меня Ходоком???
- Ага, мы попытались. - ответила опередив Эйнера, девочка. - Кстати, что ты нас всё время Ходоками-то называешь? Это некрасивое слово. Оно пахнет страхом и ненавистью. Как Преграда.
- "Стена" - понял Гарет. - "Преграда" - это Стена. И им не нравится их название, которое им дали люди, потому что оно напоминает им Стену".
Самому ему Стена сейчас тоже отчаянно не нравилась.
И всё остальное, надо сказать, не нравилось тоже. Как-никак он всю жизнь мечтал сделаться Ходоком! Для этого и в Дозор пришёл, сам, добровольно, седьмое пекло...
А ещё, похоже, эти Ходоки, которые на самом деле не Ходоки, слышат не только слова, но и мысли, некоторые во всяком случае. И он, Гарет, теперь их тоже слышит. И никак не может решить, нравится это ему или нет.
- Не Ходоки, а Странники. - вслух поправил Эйнер. - Снежные Странники. Дети Зимы.
Смысл этих слов - человечьего и их собственного, был схож, а вот звучание... Нет!Пекло ж седьмое, какого Одичалого он, Гарет, брат Ночного Дозора так спокойно сидит тут в снегу и чуть ли не радостно вникает во всё это? С ним, в конце концов, произошло, почитай что самое худшее из того, что может стрястись с человеком, а он... Околдовали же, не иначе! По легендам они умеют.
Он резко встал, зло выдирая себя из снега, из этого спокойствия неестественного, из паскудного звучания заиндевевшего леса - из всего, что случилось с ним. Отряхнул одежду. Мимолётно отметил, что не чувствует ни усталости, ни того неизбежного отяжеления в членах тела, которое неминуемо возникает, если долго пролежать неподвижно в неудобной позе. Плюнул себе под ноги.
- Вот что, засранцы! Я в эти игры играть не собираюсь! Я - человек, и наваждения ваши на меня никак не действуют. Я пойду домой!
Лицо у девочки стало жалобное-прежалобное. Ни дать ни взять - обещали медового пирожка, а дали вместо этого мокрым полотенцем по ручонкам.
- Тебе всё не нравится?
- А что, мне, по-твоему, должно нравиться, да?
Эйнер шагнул... нет, не шагнул, а каким-то совершенно особенным, змеино-текучим движением скользнул к нему, сгрёб за грудки. Хватка у Ходока, то есть Странника, то есть как его там, была железная.
- Я... - голос парня срывался, слова он выталкивал из горла отрывисто, по одному, будто не слова, а стрелы метал. И слова ощущались, как удары. Довольно чувствительные. - Я... С самого начала... Был против... Если бы... Не моя сестра... Ты бы здесь Утратил тепло... Пойдёшь к Преграде - потеряешь-суть-станешь-льдом... Но я... Тебя не пущу... Потому что ты... Нравишься Айрвельде... - Эйнер как следует встряхнул дозорного, а потом резко отпустил, нет, отшвырнул от себя, так что Гарет вполне позорно упал на задницу.
- Пойми, - уже спокойнее продолжил Странник. - мы сделали для тебя больше, чем могли и больше, чем должны были. Потому что моя сестра так хотела. А ты... Ты ударил её.
- Я её пальцем не трогал! - вспышка отчаянной решимости миновала, оставив после себя выгоревшее опустошение. Никуда идти уже не хотелось, точнее, скорее уж не моглось,: самая мысль о том, что сейчас надо будет шевелиться, и тем более уж, драться, казалась невыносимой. Одно утешение: Гарет чувствовал, что если уж Хо... Странники и верно умеют отметелить злыми словами, то Эйнеру эта победа в драке далась дорого, похоже, парень весь на неё выложился. Теперь Гарет, пожалуй, мог бы и сдачи ему отвесить, только для этого же надо вставааааать...
Он огляделся по сторонам, и осознал, что вставать действительно лучше не надо.
С разных сторон к ним медленно и бесшумно, как в дрянном сне или леденящей душу древней легенде подступали ещё шесть белых теней с сапфировыми глазами.