раньше помогало влюбиться да пританцовывать вокруг прекрасного существа, распуская перья. добиться взгляда в ответ, пойти мурашками и начать потихоньку отковыривать позолоту - ну-ка, ну-ка, а что там у нас реального под налётом моего восторга? и неизменно ловить восторг ещё больший, пусть и недолгий, как всё самое сильное.

а теперь что? какими силами выскребать себя из грецкой этой скорлупки помутневшего по краям безвременья?
банановой глазурью да непременными музеями в неделю раз? застыванием верным оловянным солдатиком у мольберта да перед входной дверью ближе к восьми? раскуриванием свечей на алтаре нового божества да чтениями перевранных, прошедших через тысячу пересказов глухого телефона трактатов? наконец, чуть позабытым, но органично-привычным душевным стриптизом на мою благодарную молчаливую несуществующую публику? что ещё, что там ещё из шаблонов лежит в запылённой котомке старичка Фантазии?
не приходит в дурной сонной пеленой подёрнутую голову ничего большего этому.

февраль - практически весна. а я всё робею, всё не смею подойти к новому перерождению в себя же саму, хоть лет пятнадцать назад, помнится, почитала феникса как одну из главных своих птиц.

столько возможностей остаться никем - я пользую их все.