Маша Лыпенко встречалась с мамой Сережи Папкова, мальчика из нашей больницы, умершего этим летом. Привожу ее письмо.

В минувшее воскресенье, 14 ноября, в Москву приезжала Нина, мама Сережи Папкова. Мы встретились с ней на большой гостеприиимной кухне в квартире, где сейчас живут Оболенские , Тропины и Маркунины.

За маленьким столиком, переделанным из отслужившей свой век школьной парты, в этот день собралось замечательное общество. Лена Оболенская, заразительно смеясь, рассказывала о проделках малышей; Вета Маркунина, как настоящая Маленькая Хозяйка Большого Дома, порхала по кухне, проверяя готовность пельмешков; папа Маркунин, притворяясь усатым нянем, то и дело отлучался из-за стола на вопли мелких, которым, как в известной поговорке, «вместе тесно – врозь скучно». Ваша покорная слуга, не успев появиться на кухне, была усажена рядом с Андреем Маркуниным под комментарий Оболенской: «Вот, Маша, рядом с мужчиной тебя сажаем!». Красота этого жеста растрогала мнея до слез.

В узеньком коридоре, ведущем на кухню, появляются Вадик и Сережка. Они идут (вернее, ползут) друг за другом, толкая перед собой огромные игрушечные грузовики. Грохот стоит невообразимый. Вдоволь навалявшись по полу и перехватив по кусочку вкусного, отпрыски исчезают и через пару минут устраивают скандал где-то в глубине квартиры. Слышен увещевающий голос Игоря Оболенского. «Игорь у нас миротворец, - улыбается Лена, - постоянно мелких растаскивает, успокаивает, наставляет на путь истинный». Сам Оболенский чувствует себя неважно и на кухне появляется всего пару раз за вечер. По словам Лены, сейчас Игорь коротает время в основном перед голубым экраном, но не оставляет надежды на появление достойного партнера по шахматам.

Очередной вопль Тропина-младшего. Люба по тембру сыновнего голоса определяет, что он ушибся и требует утешения в виде поцелуя. Исчезает в квартире. Вернувшись, с пафосом объявляет: «Мамин поцелуй лечит любые болезни!». Виолетта, на полном серьезе: «Что, и геморрой?»

Нина рассказывает нам о своей жизни. «Уже пошел четвертый месяц, как Сережи нет, - говорит она, - но ни у меня, ни у Жени(мужа), ни у Ромы (Сережиного брата) нет ощущения его смерти. Живой и живой. Нам все кажется, что он просто уехал куда-то далеко и вот-вот вернется, и мы ждем его так же, как ждали в Сережино последнее лето перед пересадкой, когда он уезжал в дом отдыха. Очень по нему скучаем, невозможно поверить, что он не вернется».

Нина старается не замыкаться в себе, решает по возможности житейские проблемы. «Скоро Рома (старший сын) заканчивает институт, вот будем суетиться, чтобы в армию, не дай Бог, не забрали. Много всяких инстанций придется посетить… Ну и выдумывать, конечно, себе приходится дела, а если постоянно в четырех стенах сидеть, то черепок разлетится. Ощущаешь огромную пустоту в душе. Некому отдавать свою любовь».

Всем нам,слушавшим Нину в тот вечер, сказать было нечего. Да и не нужно это, наверное: говорить какие-то слова, когда утешить невозможно. Отец Георгий Чистяков, настоятель храма в РДКБ, написал несколько лет назад очерк «Нисхождение во ад» - о больнице и о наших больничных детях. Там есть такие премудрые слова: « Когда у моей восьмидесятилетней родственницы умерла сестра, с которой они вместе в одной комнате прожили всю жизнь, примерно через год она мне сказала: "Спасибо вам, что вы меня не утешали, а просто все время были рядом".

Думаю, что в этом и заключается христианство, чтобы быть рядом, вместе, ибо утешать можно человека, который потерял деньги или посадил жирное пятно на новый костюм, или сломал ногу. Утешать - это значит показывать, что то, что с кем-то случилось, не такая уж большая беда. К смерти близкого такое утешение отношения не имеет. Здесь оно больше
чем безнравственно».

Наверное, единственное, что мы можем сделать для осиротевших мам – это быть рядом, хотя бы мысленно. И по возможности напоминать о себе. Нина передает привет и благодарность всем, кто принимал участие в судьбе Сережи.

На фото
Мама Нина Папкова
Мама Люба Тропина с сыном Сережей и Вадиком Маркуниным
Игорь Оболенский с маомй Леной