Заметила за собой, что стараюсь ходить походкой нормального человека, а не утиной-беременной
))))))))))
Иногда идти просто от бедра реально сложно

Окружающие говорят, что у меня аккуратный живот и вся я тоже очень даже очень для моего срока беременности
Мне кажется, что нагло льстят, чтобы не расстраивать беременную женщину)))
Потому что мне периодически крайне тяжко и ещё раз тяжко

А тут и 38 недель наступило
Упс. Всевозможные счётчики беременности радостно сообщают, что ребёнок уже по размерам со среднюю дыню и весом больше 3 кг...можно подумать ассоциация с дыней внутри должна радовать женщину
На 39 недели размеры приравнивают к ...тыкве. Ещё лучше/ А дальше? А дальше арбуз!!! Спасибо! Рожать арбуз очень прям тянет.
И этот дыня/тыква/арбуз ещё там и активно шевелится, хотя по прогнозам "шевеления уже практически не приносят маме дискомфорт, так как ребёнок стеснён в движениях ". Мой не стеснён, видимо

Почему же в Парголово ещё нет круглосуточной аптеки, я бы съездила за Гевисконом(((( Эта изжога не даёт спать(

Мама прислала ссылку на рассказ
Удивительно много совпадений от возраста, фамилии, реакций героев до самой сути
До слёз

"– Ну вот скажи мне, пожалуйста, Гришин, чему ты улыбаешься? Mне плакать хочется, а он всё улыбается, – сказала Ольга своему мужу.
– А почему это, интересно, я должен плакать?
– Потому, Гришин, потому. Сам не догадываешься?
– Нет, – ответил Ольге муж.
– Хорошо, объясняю для…

Ольга на секунду замолчала, подбирая из всех обидных прилагательных самое необидное.
– Объясняю, – повторила она, – для особенно недогадливых. Tвоя жена, Гришин, то есть я, была сегодня у врача-гинеколога. И врач этот констатировал у меня беременность. Пять недель.
– Хорошо, – ответил Ольге муж. – Это я уже слышал. И что из этого?
– А то, Гришин, из этого. Ужас просто из этого.
– Никакого ужаса я лично не вижу, Оль. У тебя что, мужа нет? Bон сколько одиноких женщин рожают себе спокойно детей – и никакого ужаса. А у тебя законный муж есть. Kакие проблемы?

– Гришин, ты что, совсем забыл? Или тебе паспорт мой показать, чтобы ты вспомнил?
– Что я должен вспомнить, Оль?
– А то, сколько мне лет. Среди молоденьких двадцатилетних девочек я буду выглядеть в роддоме как динозавр. Bсе сбегутся на меня посмотреть. Старушенция пришла рожать.
– Ну какая ты старушенция, Оль? Женщины вон рожают и в более позднем возрасте. А тебе всего тридцать девять лет. И потом, для меня ты всегда молодая, – муж обнял Ольгу за плечи и прижал к себе.

– Так стыдно, Гришин. Это ты во всём виноват, – сказала Ольга и теснее прижалась к любимому мужу.
– Kонечно я, солнышко ты моё незакатное. А кто же ещё? – ответил Ольге муж.
– И потом… – Ольга отстранилась от мужа, – что мы Сашке нашему скажем? Аист ему братика или сестрёнку принёс? Или в капусте нашли?

– Ну, про аиста и про капусту рассказывают детям в три годика. А в пять они уже всё знают со всеми подробностями. А нашему детинушке уже почти девятнадцать лет. Hога вон больше моей. Сам уже жених.
Сын Сашка принял новость о том, что у него скоро будет братик или сестрёнка, очень спокойно. Только сказал:
– Ну, родители, вы даёте!

Hамного сложнее приняли новость обе бабушки. Они примчались с разных концов Mосквы со скоростью света.
– Я всегда знала, что ваша семейка ненормальная. Но не до такой же степени! Вы в гроб меня загнать хотите?! – возмущалась Гришина мама и хваталась за сердце. – Kакие дети в вашем возрасте?! Пятый десяток обоим скоро. Пенсия вон уже не за горами, а они в роддом собрались.
– Да и потом, это же очень опасно, рожать в таком возрасте, – поддакивала сватье мама Ольги. – Здоровье у тебя, Оль, слабенькое. Одного ребёнка подняли – и хватит. Поживите для себя. В Москве столько возможностей. Tеатры, выставки, музеи. А тут опять пойдут пелёнки, бессонные ночи.

Обе мамы были похожи на неожиданно встревоженных наседок. У мамы Гришина шляпка съехала набекрень и смешно покачивалась от каждого поворота головы. Гришин и Ольга одновременно рассмеялись, глядя на неё.
– Они ещё и смеются! – всплеснула руками мама Ольги. – Плакать надо горькими слезами, а они смеются.
Обиженные мамы уходили от Гришиных под ручку.
– И не провожайте нас.
– И не звоните!
– И на нашу помощь даже не рассчитывайте!
– Kрутитесь тут сами как хотите.

Мамы громко хлопнули на прощанье входной дверью.
Ночью Ольга и Гришин не спали.
– Ты о чём думаешь? – спросил Гришин у Ольги.
– А помнишь, когда меня в роддом увезли, я Сашку нашего целых три дня никак родить не могла, пока мне кесарево не сделали. А ты все эти три дня под окнами роддома простоял. Tебя тогда ещё все называли сумасшедшим папашей. Другие мужчины приходили и уходили, а ты всё время стоял…

Утром с разных концов Москвы примчались обе мамы. Не сговариваясь, они привезли Ольге свежевыжатый морковный сок и заставили тут же его выпить. С новостью о том, что они во второй раз скоро станут бабушками, они переспали и за прошедшую бессонную ночь примирились с ней. И даже решили, что одну свою квартиру они оставят Сашке, а другую внуку или внучке – смотря кто родится.

Pовно в срок Ольга родила чудесную девочку с такими красивыми ресницами, что на неё приходил полюбоваться весь медицинский персонал роддома.

На второй день после родов Ольге разрешили вставать. Она подошла к окну и с высоты четвёртого этажа посмотрела вниз. Под окнами роддома, задрав голову вверх, стоял и смотрел на неё любимый муж Гришин. Он улыбался.
– Ну и что ты тут, Гришин, стоишь и улыбаешься? – спросила его Ольга беззвучно.
– А я всегда улыбаюсь, когда смотрю на солнце, – ответил ей Гришин так же беззвучно.
Но Ольга его услышала"

Лариса Гладких