Ах, да. Сегодня я купила пятого Поттера. Еще раз.
Ибо несколько месяцев назад некая сволочь(к моему огромному сожалению не помню кто именно) утащила у меня его почитать, и не удосужилась вернуть.

Я натыкаюсь на свое отражение. Растрепанное, потерянное с грустно-растерянными глазами.
Живые глаза... И появилось желание вырвать эту жизнь, эту душу, сжечь, растоптать, уничтожить.

Солнца не было уже пол-года. Лил дождь. Мелкий, затяжной, выматывающий, назойливый. Выходишь на улицу, и холодные капли залезают за воротник куртки, переплетаются с волосами, превращая человека в жалкое продрогшее существо. Солнца не было, смысла не было. Свет? Он не был нужен.
Она докурила очередную пачку сигарет и бросила ее в угол. Закашлялась. Рак легких. Уже два года как врачи обнаружили его. Надежды на излечение были, но они не имели смысла. Все было бессмысленно с тех пор, как он умер.
Казалось, ничто не может потревожить этих двоих. Настолько иделаьно они дополняли друг друга. Они были счастливы в своем маленьком солнечно-светлом мирке влюбленных. Кто-то радовался за них, кто-то им завидовал, а они были счастливы. И все было очень правильно и вечно, и ничто не могло помешать.
Было нестерпимо солнечно и ярко. Ярко-зеленая трава, яркие цветы, яркие бабочки. И все было таким свежим и живым, что невозможно было не восхищаться. Она смеялась и плела венок из небесно-голубых незабудок. А он был серьезен и улыбался ласковой и теплой улыбкой.
-Ты выдешь за меня замуж?
-Да. - Она засмеялась и одела ему на голову венок из незабудок.
А вокруг пели птицы, такие же живые как эти двое.
Не забуду. Не забудешь. Не забудем. Не забудете.
Шел дождь. Серое никакое небо изливало потоки воды в пустоту. Все вокруг было никакого серого цвета, который превращает все в застывший мертвый кристалл. Она шла рядом с гробом, касаясь ледяными мокрыми пальцами крышки. Она бросала горсть земли вниз, туда откуда не вернуться. Она стояла и слушала последнее слово старушки-матери. Она стояла, положив мокрую, озябшую ладонь на живот.
А потом был мертворожденный ребенок, пустые коридоры, сочувствие медсестер, пустое крыльцо и пустота. Пустая квартира, пустая постель, одна тарелка на столе, одна чашка в раковине, одно одеяло, одна зубная щетка. И сигареты. Туман, окутывающий квартиру. Одна за одной, чтобы хоть на мгновенье уйти.
Ухожу. Уходишь. Уходите. Все уже ушли.
И были врачи, и страшный диагноз, и запрет на курение, и новая пачка сигарет. И дышать становилось все труднее. Все чаще кашель завязывал все внутри на тугой узел, все чаще надо было ложиться в больницу, но она не делала этого. Сидела на подоконнике, пила воду, жевала листья салата и курила. Дым. Пустота. Раз за разом. Тонкий огонек гаснет. Зажигается новый. Приступ. Боль. Ничто по сравнению с тем, что потеряно. Бледная тень. Обтянутые кожей бледно-мраморные скулы. Запавшие темно-синие глаза. Теплый серый свитер висит как на вешалке. Темно-серая куртка. Серя дверь подъезда, за ней серый мир. Серые потоки дождя лезут за шиворот, заливают глаза. Люди смотрят на озябший живой труп и стараются пройти мимо. Во рту влажная потухшая сигарета.
Кладбище. Ряды могил. Ряды камней. Серых и мертвых. Бледная ладонь касается надгробия.
-Здравствуй, я пришла.
Серый дождь укрывает худую фигуру, сидящюу вплотную с надгробием. Она зябко обхватывает свои плечи.
Никого вокруг нет. И не было уже давно.
-А знаешь,я умираю.
Серый дождь укрывает угловатую фигуру, обнимающую могильный камень.
-Я люблю тебя, веришь?
Серый дождь укрывает хрупкую фигуру свернувшуюся калачиком у мертвого камня.
-Пойдем со мной? Хочешь? Здесь наш сын. Здесь мы будем вместе.
-А можно?
Тонкие пальцы скребут шершавую поверхность эпитафии.
Серый дождь урывает холодную фигуру на могиле.
А вокруг было солнечно и ярко.
-Здравствуй, родная.
И маленький мальчик бежит по узкой тропинке к матери.