Эта книга посвящается Тане, которая знает, что у меня закончились сны.

Я почти не сплю больше. Уже не пять часов, а разнесчастных три. В небесной канцелярии урезали мой паек. Конец какого-то небесного квартала, не иначе.
Вероятно поэтому у меня иссякли слова. Зато если я однажды заплАчу, этот серно-кислотный дождь сотрет наконец все, на что утомились пялиться близорукие глаза. Видимое внутреннему взору, вероятно, все же останется, но обольщаться по этому поводу не станем.
Иное дело, что я не заплАчу. Скорее уж заплачУ, отсчитаю нужное количество бумажек, медяков и кровяных телец, не задерживаясь, пойду дальше, оставив на прилавке ненужную теперь покупку.

Макс Фрай. Книга Одиночеств.

Эта книга посвящается дяде Фрицу, который выращивал крокусы и никогда не гонял меня от своего забора: стой, смотри сколько влезет. А однажды разрешил зайти в сад, понюхать сиреневые и оранжевые цветы, потрогать их украдкой, уйти восвояси, шмыгая носом от почти невыносимого счастья.

С тех пор на моем поле боя с реальностью цветут крокусы. Если бы в худший из моих дней у меня появилась возможность взорвать планету Земля, воспоминание о крокусах связало бы меня по рукам и ногам.
Ненависть, как известно, сильнее страха (поэтому и популярна так среди прогрессивной молодежи). Земную жизнь пройдя не то до половины, не то до четверти, не то до одной восьмой (это уж как повезет), обнаруживаю вдруг, что любовь (например, к крокусам) почти всегда сильнее ненависти, зато страх почти всегда сильнее любви.
Прекрасный повод для прекрасной прогулки по прекрасному кругу.
Все это, конечно, преодолимо - в некотрых, отдельно взятых финалах некоторых отдельно взятых текстов.
И то брод (кому с маслицем, а кому и через Великую Реку).

Макс Фрай. Книга Одиночеств.

эта книга посвящается Илье, который когда-то, давным-давно, рассказал мне, будто в исламской традиции никогда не было принято побираться под тем предлогом, что деньги нужны для паломничества к святым местам. Дескать, считалось, что если уж человек хочет совершить хадж, значит, пусть сперва потрудится, уладит земные, так сказать, дела и только после этого на свои кровные шиши отправляется в Мекку.

не знаю, правда ли это.
Если и правда, думаю на практике это все выглядит не очень хорошо. Люди ведь умеют испортить в процессе реализации любую славную идею.
Но это как раз не очень интересно.
Метафора зато вышла славная.
Глупо ведь выходит, когда человек лезет общаться с, извиняюсь, Непостижимым (именно так, с большой буквы, на сей раз не иронии ради, а для острастки), а у самого в делах разброд, в душе бардак, психоаналитики не кормлены, коровы не доены и вообще ужас, глад, мор и рефлексия.
Бог обывателей, тот, что согласно их наивным представлениям, должен помочь наладить быт, примерно наказать злодеев и вложить по конфетке во всякий благочестивый рот - это уж не бог вовсе, а этакий могущественный горничный на полставки.
Ересь, каких еще поискать.
И в этом смысле в хадж действительно стоит отправляться только богатым. Не тем, кому в рай с верблюдами в игольные ушки тискаться предстоит, конечно. А тем кто понимает: Бог нужен не затем, чтобы наладить быт, а затем, чтобы быть где-то рядом, когда не только стены персональной башни рухнут к чертям собачьим, но и земля из-под ног, и небо вдребезги, и сердце вдрызг.
В иных ситуациях человеку с Богом вообще говорить не о чем. В иных ситуациях - сам, все сам. Не так уж и сложно, честно говоря.

Макс Фрай. Книга Одиночеств.