К разговору о смерти, начатому Control_Freak.
Одиночество и смерть глазами ребенка. Мысли из несовсем детской книги, на мой взгляд, в точку.

'Тому было всего десять лет. Он ничего толком не знал о смерти, страхе,
ужасе. Смерть -- это восковая кукла в ящике, он видел ее в шесть лет: тогда
умер его прадедушка и лежал в гробу, точно огромный упавший ястреб,
безмолвный и далекий,-- никогда больше он не скажет, что надо быть хорошим
мальчиком, никогда больше не будет спорить о политике. Смерть--это его
маленькая сестренка: однажды утром (ему было в то время семь лет) он
проснулся, заглянул в ее колыбельку, а она смотрит прямо на него застывшими,
слепыми синими глазами... а потом пришли люди и унесли ее в маленькой
плетеной корзинке. Смерть--это когда он месяц спустя стоял возле ее высокого
стульчика и вдруг понял, что она никогда больше не будет тут сидеть, не
будет смеяться или плакать и ему уже не будет досадно, что она родилась на
свет. Это и была смерть...
Но сейчас тут не просто смерть. В этой летней ночи под далекими
звездами на него разом нахлынуло все, что он испытал, видел и слышал за всю
свою жизнь, и он захлебывался и тонул.
Они сошли с тротуара и зашагали по протоптанной, усыпанной щебнем
тропинке -- по обе стороны густо росла сорная трава, и в ней громко,
неумолчно трещали сверчки. [Том послушно шел за матерью -- большой, храброй,
прекрасной, его защитницей от всего света. Так вдвоем они шли и шли -- и вот
остановились на самом краю цивилизации.
Овраг.
Здесь, в этой пропасти посреди черной чащобы, вдруг сосредоточилось
все, чего он никогда не узнает и не поймет; все, что живет, безыменное, в
непроглядной тени деревьев, в удушливом запахе гниения...
А ведь они с матерью здесь совсем одни.
И ее рука дрожит!
Да, дрожит, ему не почудилось... Но отчего? Мама ведь больше, сильнее,
умнее его? Неужели и она тоже чувствует эту неуловимую угрозу, то зловещее,
что затаилось там, внизу, и сейчас выползет из темноты? Значит, можно
вырасти и все равно не стать сильным? Значит, стать взрослым вовсе не
утешение? Значит, в жизни нет прибежища? Нет такой надежной цитадели, что
устояла бы против надвигающихся ужасов ночи? Сомнения разрывали его.
Мороженое вновь обожгло ему холодом горло, все внутри похолодело, по спине
пошел мороз, оледенели руки и ноги;
ему вдруг стало очень зябко, точно вновь налетел из прошлого
декабрьский ветер.
Так вот оно что! Значит, это участь всех людей, каждый
человек для себя--один-единственный на свете. Один-единственный, сам по
себе среди великого множества других людей, и всегда боится. Вот как сейчас.
Ну закричишь, станешь звать на помощь--кому какое дело?
Тьма поглотит в одно мгновенье; одно чудовищное, леденящее мгновенье--и
все кончено. Еще задолго до рассвета, задолго до того, как полицейские
начнут прощупывать своими фонариками темную, растревоженную тропинку и на
ней зашуршит щебень под ногами людей, которые в смятении кинутся на помощь.
И даже если они сейчас только в пятистах шагах от тебя, а уж наверно так оно
и есть, темный прибой может захлестнуть за три секунды и отнять у тебя все
твои десять лет, и...
Жизнь -- это одиночество. Внезапное открытие обрушилось на Тома как
сокрушительный удар, и он задрожал. Мама тоже одинока. В эту минуту ей
нечего надеяться ни на святость брака, ни на защиту любящей семьи, ни на
конституцию Соединенных Штатов, ни на полицию; ей не к кому обратиться,
кроме собственного сердца, а в сердце своем она найдет лишь неодолимое
отвращение и страх. В эту минуту перед каждым стоит своя, только своя
задача, и каждый должен сам ее решить. Ты совсем один, пойми это раз и
навсегда'
Ray Bradbury
'Dandelion Wine'

Послушай. Ни одна философия, придуманная кем-то, не стоит того, чтобы делать ее своей.

Ничто не горит изнутри, но голос, видимо, такой же тихий, падающий замертво в пустоте голос.
И лучше промолчать. Безумно искренне, во всяком случае.

нет, я не понимаю, что устала, абсолютно. Даже если угроблю себя когда-нибудь этим, не пойму. Не знаю своих возможностей. Впрочем.



we live in a beautiful world
yeah we do

What the soul sings... Coldplay 'Don't Panic'
Состояние: неравной борьбы с меланхолией

Весь этот бред по бумаге, нервы, звонок, музыка, ливень, солнце, озноб, чай с вишней, живу?

‘Well,’ she said. I’m 17 and I’m crazy’©

Сегодня его 65. Что были бы. В неделе мои 17. Что будут.
Странно.
Вообще со всеми моими самыми сильными осмыслениями какая-то мистика. Ну или просто то, что бросает в размышления о случайностях-закономерностей.
Я никогда не знала, что можно говорить с книгой, что шепот строчек бывает таким четким, что ты неосознанно вступаешь в этот разговор. Что книги могут знать о тебе куда больше, чем ты сама, знать о твоем будущем, вплоть до хруста косточек твоего мировоззрения.
С этого, собственно, все началось.
Извините, я не заготовила на сегодняшний день славословий. Это всего лишь потрясающе мое. А поэт всего лишь Человек.

1

'Мы хотим играть на лугу в пятнашки,
не ходить в пальто, но в одной рубашке.
Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть,
мы, готовя уроки, хотим не плакать.

Мы учебник прочтем, вопреки заглавью.
То, что нам приснится, и станет явью.
Мы полюбим всех, и в ответ - они нас.
Это самое лучшее: плюс на минус.

Мы в супруги возьмем себе дев с глазами
дикой лани; а если мы девы сами,
то мы юношей стройных возьмем в супруги,
и не будем чаять души в друг друге.

Потому что у куклы лицо в улыбке,
мы, смеясь, свои совершим ошибки.
И тогда живущие на покое
мудрецы нам скажут, что жизнь такое.

2

Наши мысли длинней будут с каждым годом.
Мы любую болезнь победим иодом.
Наши окна завешены будут тюлем,
а не забраны черной решеткой тюрем.

Мы с приятной работы вернемся рано.
Мы глаза не спустим в кино с экрана.
Мы тяжелые брошки приколем к платьям.
Если кто без денег, то мы заплатим.

Мы построим судно с винтом и паром,
целиком из железа и с полным баром.
Мы взойдем на борт и получим визу,
и увидим Акрополь и Мону Лизу.

Потому что число континентов в мире
с временами года, числом четыре,
перемножив и баки залив горючим,
двадцать мест поехать куда получим.

3

Соловей будет петь нам в зеленой чаще.
Мы не будем думать о смерти чаще,
чем ворона в виду огородных пугал.
Согрешивши, мы сами и станем в угол.

Нашу старость мы встретим в глубоком кресле,
в окружении внуков и внучек. Если
их не будет, дадут посмотреть соседи
в телевизоре гибель шпионской сети.

Как нас учат книги, друзья, эпоха:
завтра не может быть также плохо,
как вчера, и слово сие писати
в tempi следует нам passati.

Потому что душа существует в теле,
жизнь будет лучше, чем мы хотели.
Мы пирог свой зажарим на чистом сале,
ибо так вкуснее: нам так сказали'

Я иду по поребрику. Греет и светит солнце. Цветет вишня. Не хватает только мороженого и кого-то, кто шел бы по тротуару и держал за руку…
Торопят трелью мобильника. Но они не видят, да они просто не представляют, как цветет вишня. А ведь, наверное, тоже когда-то ходили по поребрикам или так, чтоб ни в коем случае не наступить на трещины асфальта или наступать исключительно на светлые/темные квадратики пола.
А я просто шла и вдруг почему-то пошла именно так, напрямую и пошатываясь. Наверное, возникает иногда потребность быть ребенком, которому абсолютно наплевать на тригонометрическую функцию, но не наплевать на то, что май, и мир мерцает зеленью.

What the soul sings... Lamb
Состояние: cherryblossom

Для меня не существует капли на дне бокала.
Из музыки, из общения с людьми, из парков и обстоятельств я выжимаю ровно столько эмоций, сколько может мне отдать. Чтобы потом воротило, чтобы не оставлять привязанностей, чтобы искать, искать, искать. Не возвращаться, нет.
Но еще более отвратна пустота, ведь тебе достаточно пригубить, чтобы понять. Нет здесь ничего для тебя. Пустота. Какое затертое слово, но правильное.
нЕ оборачивайся назад. не води дружбы с призраками. Бессмысленно.
Ищи. Дальше. Мир огромен, зачем топтать миллиардную часть?
Нужно учиться быть бережной с настоящим, но ведь и бездонных бокалов не бывает...
Оставляя позади пару обманутых, без объяснений...шаг

нужно что-то делать с этой жизнью. Глупо ждать, пока все утрясется, пока уляжется озноб, пока будет солнце, а за ним еще один дождь, пока нащупаю землю под ногами...
Швейная машинка марки Veritas. Пойду, доцарапаю сверху In Vina

По возможности схожу с ума. Тем более, что не сходить ну никак не получается. Когда еще показывать одноклассникам чайник и другие предметы интерьера, смеяться до слез и мерить шагами теплые весенние вечера, как ни за месяц до последнего звонка?
Родные мои, я неожиданно всех вас лублу и уважаю. Даже когда вы ссоритесь.
Будьте.

Да. Повязана. Связь четкая, сегодня мною вдруг понятая и увиденная. Фотография. Чуть припухшие веки – только я знаю. Надо же. Я того и гляди стану фаталисткой, а ведь когда-то фатализм низвергала. А впрочем, это было до…
Менее осязаемая, но, кажется, все так же немного неизбежная. Ага, «Ниоткуда…» Слишком люблю это стихотворение, чтобы всякий раз отшвыривать ассоциации.
А впрочем, связь – это только смутная улыбка. Против нее когти и ножи. Потрясающее ощущение сиюминутности. Любимый подарок ненаглядного «после». Если промолчать о смехе и слезах, я просто не пишу, хватаясь за «здесь и сейчас», чтобы тут же отпустить. Эта запись – исключение, я все-таки прихватила с собой эти мысли, а главное ощущение. Зачем? Понятия не имею.

…но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже…

Желаем того или нет, но мы все повязаны с прошлым. А может быть, не так уж и плохо?