"Полтора века назад (за год накануне Крымской войны) стоял на этом месте [в пещерах Киево-Печерской лавры, у мироточащих черепов праведников] самодержец всероссийский Николай Первый. И спросил он у сопровождавшего монаха:
- Скажи-ка лучше, ты когда последний раз подливал масло вон в тот череп?
И монах (царю ведь не стемнишь) ответил огорошенно:
- В пятницу, Ваше Императорское Величество".
(с)

Милосердие - поповское слово (с)

- У меня нервный тик всего тела.
- Мимификация?
- Заикание рефлексов.

Похоже, я выбрала синюю красную синюю не ту пилюлю, хотя мне никто и не предлагал.

Говорят, что это не снег, это падают с неба замерзшие выбросы городских ТЭЦ. Город, устав от беззимья, засыпает себя собственными испарениями. Снег мелкий-мелкий, твердый и какой-то потусторонний, наподобие тумана. Я смотрю в окно, отвернувшись от бергмановской "Осенней сонаты", и вдруг оказывается, что слушать это гораздо страшнее, когда не видишь лиц. Поспешно поворачиваюсь к экрану, прекрасные лики Ульман и Бергман успокаивают, я вижу, как шевелятся их губы, как выразительны их глаза, и уже не вникаю в слова, это просто кино, просто кино. Поэтому я отворачиваюсь к окну. И снова слова звучат внутри, во мне и обо мне, и ничего от них не отвлекает, кроме мёртвого снега за окном. Убийственно.
А чего же ты хотела, детка? - спрашиваю я себя. Впервые отвечаю честно и сама смеюсь над беспомощностью ответа. Ну, полно, полно, - сочувственно говорит внутренний голос, - хочешь, я подарю тебе губозакаточную машинку?