Прохладный ломко-голубоватый горько-апельсиновый воздух вливается в грудь, наполняя изнутри какой-то особой восхитительной легкостью. Сзади остался темный, тесный подъезд, искренне ненавидимые мной лестницы, дом(слово, давно переставшее нести свою изначальную смысловую нагрузку - теперь это только место где душ и постель), спертые чувства, законсервированное одиночество и аккуратно расфасованное отчуждение.
Чуть тронув сапожками шероховатые ступени лечу вниз, вниз, скорее отсюда! Кажется, если оглянусь,то увижу как за мной смыкаются волны этой плотной, мутной, подернутой зеленоватой ряской атмосферы подъезда... С разбегу распяв себя на двери(О, чудовищная несправедливость! Когда больше всего надо поскорее унести ноги с опасной территории, эта дверь становится в 5 раз тяжелее и в 7 раз упрямее), наконец вырываюсь в утро. Заглатываю вместо завтрака литр этого чудесного утреннего воздуха, слегка отдающего дымом...
Теперь, невысоко паря над тротуаром, надо двигаться поскорее. Я конечно же опаздываю.
Улыбаюсь и щурюсь на солнце. Оно впитывается в мои волосы цвета меха лисы-огневки. В прозрачном шалаше ладоней бьется последний, осенний, красный лист.
Но я улыбаюсь


P.S.Было написано до наступления сей промозглой погодки в Москве...

What is wrong with me? Вынырнутое из ледяной воды