Вчера залез в старый потрескавшийся шкаф далеко-далеко, чуть не с ногами. За ворохи одежды, за фронтовые письма дедушки, за геологические находки отца. И там, в углу, на пыльной фанерке полки, в сухой и тёплой темноте, отыскал своё сердце.

Вместо желудочков у него были жёлуди, вместо артерий артикулы. Вместо вен вина. От времени сердце почернело, засохшая сукровица отвалилась с него на фанеру. Когда я взял его в руки, оно икнуло негромко, и осыпалось меж моих пальцев вниз, в залежи джинсов и шерстяных носков. Там, внизу, что-то прошелестело неслышно, и отчего-то в лежалом воздухе запахло миндалём.

Я выглянул из шкафа и понял, что пришла весна. Вокруг было мокро, черно, и безобразно-волнующе свежо. Я отправился на кухню и заварил себе самый крепкий чай, на какой был вообще способен.

А ведь если сердца нет - чай пить не вредно?