она есть. существует


если посмотреть на мою жизнь сверху, с изрядной высоты, она - первое, что будет видно... непрерывно движущийся островок, не помню какого цвета. она говорит: почему ты всегда даришь мне желтые цветы? - да, и в самом деле... мое удивление оказывается тем самым ответом на ее вопрос


она появляется каждый раз из совершеннейшего абсурда: первый раз мы обнялись в средней школе на окраине, на полусектантской сходке как бы наших с ней коллег - второй: в психиатрической клинике. но всегда она присутствует так, что отвернуться некуда - что-то берет меня за горло, берет и шепчет, только попробуй пропустить хоть секунду...


она курит Уинстон Уан ("я курю Уинстон Уан, неужели так трудно запомнить?"). ее голос делает в моих ушах то же, что шум моря в большинстве морских раковин, и я любопытствую - скоро из них повалит сигаретный дым?


она очень целиком, и очень здесь. мне стоит усилий видеть только ее лицо, к примеру, хотя я учусь постепенно. я привязываю ленточку от сигаретной пачки к тому, что оказывается ее пальцем - я в замешательстве. стать ею - и то было бы недостаточно, чтобы понять все это, простое и непостижимое.
быть с н


но вот ее смех - мы можем потеряться, и быть как раньше, только по ее смеху я узнАю ее когда угодно, даже если и она, и я изменимся до неузнаваемости, потому что всегда, когда смеется, она на миг становится совсем-совсем собой


она заклинает демонов в моей голове. знает ли она об этом?


и мне все удается - поразительно. чувство спокойствия, достойное очень сильно рискующего человека - я чувствую себя живой так, как будто иначе не бывает. я умею петь, правда-правда! я могу сострадать, чорт побери - и когда люди вокруг нее на моих глазах отказывают ей в доверии, не слышат ("хоть ты меня пойми! для меня так - необходимо...." - говорит она в сторону, мимо меня) - я чувствую столько боли, как будто пытаюсь вдохнуть всю, сколько есть, чтобы на нее не хватило. я в силах не защищаться - пока еще. я играючи делаю невероятное: ухожу и прихожу снова. через три дня можно будет выходить на прогулку. через три недели она будет вечно где-то растворяться, и я узнаю ее несносной как сейчас знаю ее растерянной и удерживающей свою нежность на самой границе себя - она прикладывает палец к губам на прощание, в тот первый миг, когда я, в дверях, уже не могу вернуться, и тогда она маленький бесстрашный ребенок, весь - любовь.


и она говорит: "ты нужна мне".